Темпоральная Бездна

Великолепное здание Оперного театра Маккатрана, сросшееся с Обителью Октав, где селились музыканты, было сердцем района Лиллилайт. Первые люди, пришедшие в город, обнаружили здесь обширный закрытый амфитеатр, окруженный ярусами выступов, не предназначенными для людей. Огромные, вертикально вытянутые двойные окна в нижней части окружающей его стены были забраны необычными для города цветными хрустальными пластинами, и проходившие сквозь них солнечные лучи образовывали на центральной стене роскошную радугу. Наверху с полукруглого потолка, словно в огромной геологической полости, свисало множество белых и фиолетовых сталактитов. С наступлением ночи они начинали испускать привычный для горожан оранжевый свет.

Благородные семейства давно закрепили за собой некоторые участки ярусов и, наняв плотников, построили удобные скамьи. С течением времени скамьи обнесли стенами из резных панелей, и получились уютные частные ложи.

Небольшие строения, как обнаружил Эдеард, пробираясь позади второго яруса к ложе семьи Кальверит, увеличивались в размерах за счет пространства позади яруса. Идущая следом Кристабель поддерживала широкий подол пурпурного атласного платья и старалась сохранить на лице обязательную в таких случаях улыбку.

– Всегда забываю, как здесь тесно, – пожаловалась она.

– Можно было пройти и поверху, – легкомысленно заметил Эдеард.

Улыбка исчезла с ее лица, и он предпочел помалкивать, пока они не добрались до ложи семьи Кальверит.

Внутри небольшое помещение было отделано бархатом и витыми шнурами, а вдоль переднего барьера стояли восемь удобных кожаных кресел. Трое слуг за перегородкой уже готовили вино и фрукты. Одному из них Кристабель отдала пуховую накидку с шелковой подкладкой, а Эдеард добавил свой плащ. Он довольно неловко чувствовал себя в бирюзовом пиджаке, отделанном золотым кантом, и дымчато-серых брюках, но, убедившись, что заглянуть в ложу никто не может, быстро успокоился.

– Так-то лучше, – с облегчением вздохнула Кристабель, усаживаясь в центральное кресло.

Эдеард занял сиденье рядом. С их мест, как с высокого трона, поверх расположенных внизу лож открывался чудесный вид на плоскую круглую сцену. Несколько лож окутывала пелена уединения, пока перед началом представления их обитатели сплетничали или общались с неподходящими людьми. Эдеард наклонился к невысоким перилам и, посмотрев вниз, увидел мастера из района Кобара, пробиравшегося к своей ложе в компании молоденькой любовницы.

– Не смей так делать, – сказала Кристабель.

– Как? – с оскорбленным видом поинтересовался Эдеард.

– Никогда не поступай так со мной, – ответила она, показывая пальчиком на престарелого сластолюбца.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, но обнаружил, что кресла стоят слишком далеко друг от друга. Ему пришлось встать и подойти, что нарушило внезапность порыва.

– Ты так энергична и изобретательна в постели, что мне и в голову не придет думать о ком-то другом, – прошептал он ей на ухо.

– Веди себя прилично, – сказала Кристабель, и ее губы изогнулись в хорошо знакомой ему притворно чопорной улыбке.

– А знаешь, – он провел языком по мочке ее уха, – нас здесь никто не видит.

– Кроме музыкантов.

– А! – Эдеард снова повернулся к сцене. Из люка в центре сцены уже начали подниматься музыканты с инструментами в руках. – Они все портят. – Третьей рукой он подвинул кресло и сел вплотную к Кристабель. – Ты немного успокоилась?

– Да, – кивнула она.

Он еще никогда не видел Кристабель в такой ярости, как сегодня, когда Байз высокомерно проигнорировал пергамент с брачным проектом, пущенный вдоль длинного стола в Высшем Совете для сбора подписей всех мастеров. Его отказ шокировал даже Овейна, но Байз не внял никаким увещеваниям. Изменить решение его не смогла убедить даже Пифия. Впервые за триста девятнадцать лет брачный контракт не получил единогласного одобрения.

Для Эдеарда, конечно, это не имело значения, но Кристабель сочла себя оскорбленной. Жест Байза стал пощечиной всему семейству Кальверит, не говоря уже о ней лично. Когда Овейн официально объявил, что брачный запрос утвержден большинством голосов Высшего Совета, она вылетела из зала заседания, пылая жаждой отмщения.

– Он просто идиот, – сказал Эдеард, пока музыканты рассаживались по своим местам. – И долго не продержится.

– Ему нет еще и девяноста лет, – возразила Кристабель. – И он проторчит в Совете еще целый век. А мне придется сидеть с ним за одним столом.

– Нет, этого не будет. Вот увидишь, я упрячу его в шахты Трампелло. Я работаю над тем, чтобы доказать его связь с бандитами.

– Эдеард, я очень тебя люблю, но прошу, изучи законы и традиции Маккатрана. Байз – глава района, он не может предстать перед обычным судом.

– Как это?

– Только мастера Высшего Совета имеют право осудить одного из своих членов за какое бы то ни было преступление. Это исключение ввели когда-то с целью предотвратить пустые обвинения со стороны недовольных сограждан.

– Вот как. – Он наклонил набок голову и окинул ее внимательным взглядом. – Откуда ты все знаешь?

Еще не договорив, он понял, что напрасно затронул эту тему.