Темпориум

В первой трети ХХ века авторы произведений о путешествиях во времени разделились на технарей и гуманитариев (и не важно, кем они были по образованию на самом деле). Технари отправляли героев в прошлое с помощью разного рода устройств, вроде уэллсовской машины времени, а в будущее чаще всего – на звездолетах, летевших с субсветовыми скоростями, такую возможность предоставила фантастам теория относительности (парадокс близнецов).

Персонажи авторов-гуманитариев попадали в прошлое или будущее, пользуясь методом Марка Твена: для этой цели годилось все – удар по голове, сон, собственная фантазия, но чаще всего использовалась «дыра во времени».

Сами по себе способы, какими персонажи попадали в прошлое и будущее, интересовали не многих авторов. Попадали – и хорошо. Для литературы важнее не способ, а смысл. Для чего нужно было отправлять героев в путешествия по оси времени? Если в прошлое, то, естественно, чтобы исправить ошибки истории и, соответственно, сделать наше настоящее лучше. Классикой жанра стали роман Айзека Азимова «Конец Вечности» (1955) и не менее знаменитый цикл романов Пола Андерсона «Патруль времени» (1981).

Но возникла проблема. Если изменить историческое событие, то, по идее, герой вернется совсем в другое «настоящее», не то, из которого отправлялся в путешествие. Может ли персонаж, раздавив в далеком прошлом бабочку («И грянул гром» Рэя Брэдбери, 1952), предсказать, какой мир он при этом создает? Нет, слишком много разных связей существует между самыми разными явлениями и предметами.

И опять фантасты разделились на два лагеря: на тех, кто считал, что прошлое изменить невозможно (что там ни вытворяй, настоящее все равно останется неизменным), и на тех, кто был уверен, что изменяя прошлое, персонаж воздействует на будущее, меняя историю по собственному желанию.

Классикой стал рассказ Джона Уиндема «Хроноклазм» (1953), где парадокс взаимодействия времен был доведен до логического конца.

Но были противоречия, казавшиеся неразрешимыми. Что, если герой, оказавшись в прошлом, убьет своего дедушку? Тогда сам герой не сможет появиться на свет, и кто же отправится в прошлое, чтобы убить предка?

На самом деле, и из этой ситуации есть выход. Если прошлое действительно изменить невозможно, то начнут происходить непредвиденные события, которые не позволят персонажу расправиться с предком. Если же прошлое изменяемо и дедушку удастся отправить на тот свет, то возникнет развилка во времени: осуществятся оба варианта – в одном дедушка убит, и герой не рождается, а в другом, сделав свое гнусное дело, он возвращается в тот же мир, из которого отправился в прошлое, с изумлением обнаруживая, что не только сам жив и здоров, но и дедушка дожил до преклонных лет.

Идея ветвления временного потока была придумана Хорхе Луисом Борхесом (рассказ «Сад расходящихся тропок», 1944). Идея разрешала многие, если не все, темпоральные парадоксы. Если у персонажа, оказавшегося в прошлом, есть возможность выбора из нескольких вариантов, то он выбирает все, и все осуществляются, но в момент принятия решения мироздание расщепляется, возникает столько миров, сколько у персонажа было возможностей выбора. Он-то воображает, что выбрал что-то одно, ничего не зная о других мирах, порожденных его решением.

Эта чисто литературная, казалось бы, идея, разрешавшая парадоксы путешествий во времени, оказалась неожиданно правильной и с физической точки зрения. В 1957 году американский физик Хью Эверетт именно так и разрешил не фантастический, а сугубо физический парадокс, мучивший специалистов по квантовой физике с момента основания этой науки. Микромир описывается уравнениями Шредингера, которые имеют не одно, а множество решений для каждого случая взаимодействия элементарных частиц. Но мир-то у нас один! Долгое время физики полагали, что из всех возможных решений реализуется единственное, а остальные попросту «коллапсируют» (так называемая копенгагенская интерпретация). Это было некрасивое предположение, физики не любят таких решений, но мир-то действительно один, и значит…

Ничего это не значит, сказал Эверетт и предположил, что все решения уравнения Шредингера реализуются, все мыслимые варианты осуществляются, но каждый в своей вселенной. Получалось, что в любое мгновение (ведь элементарные процессы происходят постоянно!) Вселенная расщепляется на множество новых. Вы наливаете себе утром чашку кофе, и тут же возникает вселенная, в которой вы поступаете иначе и наливаете чай.

Парадокс дедушки, таким образом, разрешился. Если вам удалось оказаться в прошлом, меняйте его – свою реальность вы не измените, но создадите множество новых, в которых будут жить ваши аналоги.

Любопытный взгляд на ветвление миров высказал Альфред Бестер в рассказе «Человек, который убил Магомета» (1958). «Меняя прошлое, – утверждал герой рассказа, – меняешь его только для себя». Несколько десятилетий спустя, идея «личного прошлого» пришла и в физику – как обычно, не из фантастики, а в результате развития эвереттических идей и гипотез.