Тэмуджин. Книга 1

Та лишь недоуменно пожимала плечами, молча глядя на желтые язычки пламени, торопливо облизывавшие сухие куски аргала.

Спать легли все вместе, в большой юрте. Тэмуджин и Бэктэр, переглянувшись, незаметно взяли в постель свои ножи.

XV

Ехэ Цэрэн, выйдя от Оэлун, не пошел за Даритаем. Тот, сгорбившись и постарев спиной, заплетающимися шагами уходил к своим юртам. Молча проводив его взглядом, и не в силах сдержать счастливой улыбки на лице, Ехэ Цэрэн сел на своего коня, понуро дожидавшегося его у коновязи, и спешно тронул домой.

Приказав жене наполнить домбо для архи и выставить угощение, он послал гонцов за нойонами.

Обычно, когда к себе домой приглашал младший по роду, приходилось подолгу ждать гостей; чем старше брат по родовой ветви, тем дольше он выдерживал «приличное» время. Но на этот раз все собрались без церемоний, не заставляя ждать. Еще не успели женщины расставить все блюда, как нойоны один за другим съехались к айлу Ехэ Цэрэна. Торопливо сходя с лошадей, они заходили в юрту, наспех здоровались с хозяином и в беспорядке рассаживались вокруг очага, не глядя на старшинство. Сидели, еле скрывая нетерпение под нарочито равнодушными лицами, искоса переводили взгляды с хозяина друг на друга.

Ехэ Цэрэн видел, что все уже знают о новости и изнывают от желания услышать подробности. Сузив глаза так, что за сплетенными его ресницами не было видно, на кого он смотрит, по одному разглядывал братьев, в душе смеясь над их волнением, их притворным спокойствием. Он бы еще посидел так, наслаждаясь ожиданием своих гостей, тайной своей властью над ними, но тут не выдержал Бури Бухэ. Он беспокойно заерзал на месте, наливаясь бурым цветом, озлобленно рявкнул:

– Ты что, играть с нами задумал? Говори, зачем позвал нас!

– Говори скорее, что там было! – прервали молчание и другие.

Ехэ Цэрэн невозмутимо покачал головой и, широко разводя в стороны руками, начал:

– Братья, выпьем по чаше архи перед тем, как решить, что нам теперь делать: сегодня утром Оэлун наотрез отказалась выходить замуж за Даритая… Уж мы с братом Даритаем и так и этак уговаривали ее не сходить с ума, но не дошли наши слова до ее разума. Видно, и вправду от горя она умом тронулась. Даритай от огорчения махнул на все и ушел домой. Я звал его, говорю, надо обсудить с братьями, а он даже и не оглянулся.

Нойоны в молчаливой задумчивости наполнили чаши. Выпили. И, не притронувшись к блюдам, вдруг все разом заговорили:

– Поделить все на равные части!

– Верно, чтобы никому не было обидно.

– Это почему же на равные?..

– Сколько воинов приводил в набеги я, и сколько ты? Об этом забыл?..

– Надо считать по тому, кто сколько подданных имеет.

– Вы что, себя умнее других считаете?

– При чем тут подданные?

– По тому, кто сколько воинов выставлял!..

– Правильно!

– Неправильно!..

– По старшинству рода!

– По близости, а не по старшинству!

– Конечно, двоюродные должны получить больше троюродных!..

– Это по какому обычаю?

– По-китайскому!..

– Тогда езжай к ним и не лезь в наши дела!..

Распалившись, брызгая слюной, и с ненавистью глядя друг на друга, нойоны, казалось, были готовы схватиться за ножи.

Хутугта Юрги единственный из всех не участвовал в споре. Он сидел в стороне от братьев, плотно окруживших очаг, по-свойски свободно прислонившись спиной к западной стене юрты. Все последнее время он болел какой-то внутренней болезнью и не появлялся на сборищах нойонов. Даже на похоронах дяди Тодоена он выехал только за курень и, обливаясь горячим потом, поддерживаемый с обеих сторон слугами, вернулся домой. Он и сейчас, по виду, был слаб: с посеревшим от долгого пребывания в душной юрте лицом, зябко кутался в теплый халат из ягнячьих шкур, наброшенный на плечи. Не обращая внимания на возбужденно перекрикивавшихся нойонов, он о чем-то хмуро и сосредоточенно думал.

Когда нойоны, наконец, накричались вдоволь и понемногу убавили голоса, Хутугта Юрги негромко сказал:

– Вы что, забыли про Таргудая?

– А этот тарбаган здесь при чем? – повернувшись всем туловищем и исподлобья уперев в него свой тяжелый взгляд, спросил Бури Бухэ.

– Половина табунов Есугея добыта в татарской войне, а тайчиуты от начала до конца участвовали в ней, сам Таргудай был тысячником, значит, имеет повод потребовать долю.

Наступила тишина. Нойоны, будто только сейчас вспомнив о том, что у них есть такие родственники, раздраженно чертыхались.

– Да, он имеет право, – осторожно проговорил Алтан, искоса оглядывая братьев. – Как же это мы не поделимся с ним, соплеменник он не дальний.

Нойоны презрительно оглянулись на него, не удостоив ответом.

– Выпьем еще по одной! – вспомнив о долге хозяина, засуетился Ехэ Цэрэн. – Бури Бухэ, ты там поближе сидишь, передай чашу брату Хутугта Юрги.

– Думать сейчас надо о том, – Хутугта Юрги едва пригубил архи и отдал чашу обратно, – как нам обойтись с тайчиутами так, чтобы и не обозлить их сильно, но и не потерять много. Только об этом сейчас надо думать, времени у нас мало, а между собой потом как-нибудь уж договоримся…

Снова наступила тишина. Нойоны медленно пережевывали холодное лошадиное мясо, тупо глядя перед собой.