Тэмуджин. Книга 2

Он только сейчас начал понимать происходящее: этот парень поверил его вчерашним словам и решил идти с ним, чтобы помогать ему добиваться правильной жизни в степи. «Все бросил ради того, чтобы идти за мной», – пораженно подумал он, разом осознавая всю тяжесть ответственности того, что он сотворил: поманил человека, заставил в себя поверить, а сможет ли оправдать его веру?

– Скоро приедут братья, присмотрят за табуном, а меня ждет дорога, – убежденно сказал тот, взнуздывая лошадей. – Я слышал, что вы сохранили отцовское знамя и поэтому пойду с вами до конца… если примете, до смерти буду вашим нукером.

– Путь будет нелегок, – Тэмуджин все еще недоверчиво смотрел на него.

– Путь одолеет идущий, – улыбнулся тот. – Я долго думал этой ночью. И для меня теперь нет вернее той дороги, которую вы мне показали.

Тэмуджин глубоко вздохнул. Скрывая тревожное волнение, вскипавшее у него в груди, он подтянул на поясе ремень, прицепил к нему хоромго, колчан, поправил тяжелую мадагу. Повернувшись, он хотел взять поводья и привычным прыжком взбросить свое жилистое тело в седло, но хозяин, придерживая коня под узцы, правой рукой держал ему стремя. Тэмуджин степенно воссел на коня и, глядя далеко вперед, на край дальнего увала, разобрал поводья.

С места тронули рысью. Хозяин прикрикнул на увязавшихся было собак, указав им на все еще дремавших в стороне кобылиц, на скаку пристроился к Тэмуджину по правую руку. Некоторое время он ехал, приотстав от него на три шага. Тэмуджин молча указал плетью на место рядом с собой. Тот догнал его. Звякнуло стремя о стремя.

– Как тебя зовут? – спросил Тэмуджин.

– Боорчи, сын сулдусского харачу Нагу-Баяна.

– Ты мой первый нукер, – сказал Тэмуджин. – Будем с тобой друзьями.

Боорчи в ответ склонил голову.

Не сбавляя бега лошадей, они выехали на ближний холм и перевалили за склон. Боорчи не оглянулся на оставленное в низине свое стойбище.

VI

На девятый день месяца уболжин[28] Мэнлиг получил весть от своего старого друга, одного из бывших десятников охранной сотни Есугея-нойона. Тот теперь жил в керуленской степи во владениях джелаиров – у сородичей своей жены. С молодым гонцом – тоже бывшим нукером Есугея и тоже проживавшим теперь в зятьях у джелаиров – друг сообщал ему о внезапном уходе пришельцев из монгольской степи.

Через десять дней тот же человек сообщил ему о том, что с низовьев Онона возвращаются борджигинские рода во главе с тайчиутами, прибавляя, что идут они озлобленные, захватывают земли у других родов, грабят скот и убивают людей. Еще он сообщал, что тысячи Есугея не вернулись вместе со всеми и остались в низовьях Онона.

После этого почти полмесяца из степи не было вестей, а на седьмой день новой луны к Мэнлигу прибыли гонцы от главного нойона рода джадаран. Они передавали ему слова нойона Хара Хадана: тот напоминал Мэнлигу о его обещании склонить на его сторону войско Есугея, которое он давал позапрошлой осенью, когда просился жить в его владениях и спрашивал, готов ли он исполнить обещанное.

Мэнлиг посоветовался с Кокэчу. Вдвоем они решили: лучше привести войско Есугея к джадаранам и тогда они будут рядом, под рукой, чем эти тысячи будут кочевать в дальних краях без присмотра.

Отправив гонцов с обещанием сделать все возможное, Мэнлиг заседлал своего лучшего коня, взял с собой двоих нукеров с заводными лошадьми и тронулся в путь. Ехали быстро и настороже, стороной объезжая большие долины с обильными травами, где наверняка теперь стояли курени развоевавшихся борджигинских родов. С верховья Керулена через горы перебрались в верховье Хурха, оттуда перешли на Барх, ниже Эга переправились через Онон и по северной стороне двинулись в низовья. Издали они видели большие курени с плотно составленными юртами, как на войне. Скота у всех было мало, не видно было, как раньше, в каждом урочище многосотенных стад коней и коров. Не видно было в степи и людей, разъезжавших вольно, без страха. Трижды их замечали какие-то разъезды по пятнадцать-двадцать всадников, пускались за ними в погоню, но они отстреливались и отрывались от них на своих отборных лошадях.

На двенадцатый день пути после полудня они были на Аге. По запаху дыма, шедшего по долине реки, они нашли между сопок один из передовых куреней, зашли к тысячнику, расспросили дорогу и к вечеру того же дня были в курене Сагана.

На этот раз тот встретил Мэнлига пышно и торжественно. Позвал шестерых своих сотников, оказавшихся в это время в курене и, усадив Мэнлига рядом с собой на хойморе, потчевал как близкого человека. Сам он держался важно, словно независимый нойон и, подвыпив, много рассуждал о жизни в степи.