Тень

— Я тоже говорил с курьером. Твоя мать знала об этом, потому она и расстроилась. Очевидно, без сплетен не обойдется. Я никогда не сомневался в твоей матери, королеве, — и тебе не позволю. Я признал Виндакса своим сыном, так оно будет и впредь. Есть сходство или нет, но уверяю тебя, герцог Фонский физически не может быть его отцом. Ваша мать — фантастически непунктуальна, но не настолько, чтобы вынашивать ребенка пятьсот дней. Кроме того, когда мы поженились, она была девственницей. Фон ни разу не приезжал во дворец. Да, после возвращения Виндакса со свитой поднимется волна слухов. Но я их слышать не желаю.

Король откинулся на спинку стула и свирепо взглянул на принца.

— Почему ты разрешил ему ехать? — спросил Джэркадон. Не похоже, что он сдался.

— Рано или поздно, правда все равно выплыла бы на свет. Чудо, что этого до сих пор не случилось. — Король на минуту остановился, а потом неохотно продолжил: — Виндакс родился блондином, волосы потемнели потом. Сходство в чертах лица проявилось лишь с возрастом, хотя герцогиня приезжала ко двору, когда Виндакс был ребенком, и, полагаю, что-то заметила. Она не сводила с него глаз. Тогда-то и у меня… тогда заподозрил и я.

Джэркадон удовлетворенно кивнул:

— Выходит, ты все же сталкивался с герцогом?

— Никогда, — отрезал король.

Принц усмехнулся.

— Ты не предупредил Виндакса?

— Нет. — Король снова запнулся. — Возможно, я нехорошо обошелся с ним. Но это его проблема, он сам должен справиться с ней. Виндаксу не помешает испытать себя. Уверен, он не подумает дурного о своей матери: мой сын — человек чести.

Гладкие щеки Джэркадона слегка покраснели.

— Я сам вершу правосудие, — продолжал король. — Я самолично разбираю большинство тяжб, а дела, связанные с правом наследования, все проходят через мои руки. Закон ясен и не допускает исключений: ребенок, рожденный в браке, считается законным, пока муж не представит несомненных доказательств, что не может быть его отцом. В данном же случае я могу представить исчерпывающие доказательства — если какому-нибудь безумцу взбредет в голову их у меня потребовать, — что Фон не может быть отцом Виндакса. Тут не о чем спорить.

Король Тень оцепенел от ужаса, не смел ни вздохнуть, ни пошевелиться.

— Я не возьмусь утверждать наверняка, — возразил Джэркадон, — но, отец, речь идет о прямой мужской линии нашего рода, насчитывающей вот уже сорок поколений. На таком безупречном гербе заметно даже самое крошечное пятнышко. Особенно если это отпечаток чужой руки.

— Осторожней! — предупредил король. Он чуть не скрипел зубами от ярости.

Джэркадон совсем расслабился и доверительно наклонился к отцу, обхватив руками колено:

— Помнишь 1108-й день своего царствования? Роковые дни, не правда ли? До 1374-го оставалось 266 дней: видишь, я провел собственное расследование. Или чуть позже — младенец ведь родился отнюдь не крупным.

Оролрон не ответил.

— Счагэрн, — произнес принц. — И Коллинор.

И оба надолго замолчали. Король не отрываясь смотрел на сына, а Король Тень гадал, кто или что такое «Счагэрн» и «Коллинор» и где они находятся. Над Оролроном эти слова, очевидно, имели магическую власть: молчание затянулось, и прервал его король уже совсем другим, изменившимся тоном:

— Откуда ты знаешь?

Джэркадон извлек из кармана камзола листочек бумаги:

— Ты, папа, вечно записываешь все сведения, все наблюдения над своими пернатыми любимцами — от яйца до подушки, которую набивают их пухом. Мне все невдомек было зачем — до недавнего времени. Это, разумеется, копия, но ты можешь вытребовать и оригинал. Небольшая выписка из путевого журнала птицы по кличке Смертельный Удар в те дни. Видимо, одного из твоих верховных орлов. На нем ты прилетел в Счагэрн, а потом отправил птицу в Найнэр-Фон. Потом она возвратилась — наверное, оттуда прислали какое-то известие, а может, Смертельный Удар захворал. Имя наездника, пригнавшего орла в Найнэр-Фон, вымарано, но видно, что оно совсем коротенькое. Похоже на «Фон», не так ли?

Принц положил бумагу на стол, и Оролрон уставился на нее как зачарованный.

— Твоя мать никогда не бывала в Счагэрне, — прорычал он. — А герцог — в Коллиноре. Ручаюсь головой!

— Очень может быть, — согласился Джэркадон, вытащил вторую бумажку и положил рядом с первой. — Тоже копия. Покорительница Ветров. Помнишь ее? Помнишь 1165-й день?

Обычно молчание короля действовало еще сильнее, еще сокрушительнее, чем крик, но на этот раз оно тянулось бесконечно, и слов не хватало именно Оролрону.

— Так ты все-таки встречался с герцогом, отец?

Опять мертвая тишина. Оролрон вздохнул:

— Да. Но ни слова никому. Никому. Ясно? Многие погибли, чтобы это осталось тайной.

Невидимый соглядатай содрогнулся, но принц ни капельки не испугался.

— Справедлив ли ты ко мне, отец? Взгляни на меня — и взгляни в зеркало. После твоей смерти — мы все надеемся, что еще очень, очень нескоро, — ты хочешь заставить меня присягнуть на верность бастарду? Меня, твоего сына! Неужели ты допустишь это?

— Что ж мне остается? — тихо спросил король. — Какой выход?