Тень

Король испытывает ее! Прилюдные нападки на орлов, гора полусырого мяса у нее на тарелке, и отца отослал. Королеве необходимы такт и выдержка, вот Джэркадон и проверяет, как у нее с нервами, не сорвется ли она. Она королю, несомненно, понравилась — как у него заблестели глаза… Теперь надо, чтобы и ум, и характер ее тоже произвели впечатление. После свадьбы, став королевой, она будет обедать с ним каждый день.

Элоса решила рискнуть и показать себя во всем блеске. Она кивнула на дверь, за которой скрылся отец:

— А я-то думала, что только любимая дочка может приказывать грозному владыке Рэнда.

Синие, как сапфиры, глаза заискрились от смеха.

— Хорошо быть королем, — весело подтвердил Джэркадон.

А королевой?

— Не сомневаюсь, ваше величество отлично с этим справляется.

Он сверкнул глазами на зрителей:

— Еще бы! Я непобедим!

Они опять услужливо подхихикнули своему повелителю. Элоса не поняла, чего тут смешного, но тоже улыбнулась.

— Сколько тебе лет? — вдруг спросил король.

Элоса поперхнулась.

— Я ровно на двести дней младше вашего величества.

— Кошмар! Старуха, просто старуха!

Придворные просто катались от хохота.

— Так у тебя, выходит, скоро день рождения? — продолжал Джэркадон. — Тоже восьмую тысчонку разменяешь? Что ж, приготовим к радостному событию хорошенький подарочек.

Элоса с набитым ртом что-то пробормотала в ответ.

— А тем временем, — Джэркадон наклонился к ней, — небольшой аванс. — Он протянул девушке брошь — два орла, рубины в золотой оправе. Массивная вещь, искусная работа, стоит, наверное, целое состояние.

Элоса проглотила последний кусок гребня и произнесла соответствующие случаю слова благодарности. Она знала, что Джэркадон не зря носит столько колец — короли Ранторры одаривают ими своих подданных. Но брошь дороже всех колец, вместе взятых, и потом — это женское украшение. Впрочем, у него небось карманы набиты такими «безделушками».

— Позволь-ка. — Джэркадон протянул руку. — Немного преждевременно, пожалуй, но мы это исправим… Оп-ля! Извини, дорогая, я уколол тебя? Я так неловок. Вторая попытка. — На сей раз он засунул руку в вырез ее платья и убедился, что теперь все в порядке. Проворные пальцы ощупали грудь, сосок.

Элоса снова поблагодарила короля. Казалось, это его позабавило. Она почувствовала какую-то странность, оглянулась на гостей. Они смотрели на нее совсем другими глазами. Дело не в броши, не только в ней. Король опять отличил ее, оказал ей честь?

* * *

Трапеза кончилась, король удалился, захватив с собой Элосу. Он привел ее в роскошно убранный дворик. Там уже находились трое юношей, ровесников Джэркадона, и дюжина девушек, все моложе ее. Некоторым не дашь больше четырех тысяч дней, но одеты как взрослые дамы. И у всех, подметила Элоса, точно такие броши с двумя орлами. Значит, это знак королевской дружбы и расположения, тем более что она удостоилась его при первом знакомстве. Надо поскорее разузнать у Фейсы. У Фейсы нет такой броши.

Присутствовал, конечно, и Король Тень и, конечно же, тоже в лиловато-розовом с золотом камзоле и с черной перевязью. Угрюмый молодой человек, и что за противная привычка все время громко сопеть?

Король не отходил от нее ни на шаг.

— Чем бы развлечь вас, милая Элоса? — спросил он. — Может, устроим петушиный бой? В Найнэр-Фоне бывают петушиные бои?

Нет? Да вообще-то это запрещено, но что толку быть королем, если даже нельзя нарушить какое-то дурацкое правило?

Они добрый час любовались кровавым зрелищем. Других девушек тошнило, одна вообще хлопнулась в обморок, но Элоса не дрогнула. Король смотрел с жадностью, плотоядно облизываясь.

Потом они со свитой отправились в зрительный зал, к гостям. Обилие впечатлений измотало Элосу, но она держалась; возбуждение придавало силы, это было как скачка, как полет на невидимом орле. Элоса не сомневалась, что поразила короля в самое сердце. Он пожирал ее глазами.

Она наслаждалась представлением. Никогда раньше девушка не видела профессиональных актеров и певцов. Элосе нравилось все — музыка, костюмы, исполнение. Король опять усадил ее рядом с собой в первом ряду, знакомые по обеду придворные расположились вокруг. Артисты играли прямо у ног ее. Представление давалось для узкого аристократического кружка. Король пожал ее руку, Элоса невольно вздрогнула.

Он начал поглаживать кожу кончиками пальцев.

Мальчик, с голосом высоким, как Розовые Горы, пел прекрасную арию.

— А что, подобных штук в Найнэр-Фоне, пожалуй, не показывают? — громко спросил король.

Мальчик поперхнулся, музыканты сбились с такта.

Опять ловит? Ответить шепотом? Это прозвучит как упрек.

— Нет, самое интересное там — разведение птиц, — тоже громко ответила Элоса.

Джэркадон разразился хохотом.

Теперь он водил по обнаженной коже ногтем, очень нежно, но становилось немножко неприятно.

— Во дворце все актеры — высший сорт, других не держим, — не понижая голоса, говорил Джэркадон.

— Я не судья, но, по-моему, представление отличное, — отвечала Элоса.