Тень

Поскольку в настоящее время считается необходимым для формирования аллювиальных россыпей наличие двух непременных условий: 1) вскрытия и достаточной эродированности в процессе рельефообразования коренных источников золота, 2) динамического состояния рельефа, обеспечивающего освобождение и концентрацию золота в аллювии, а аллювиальные отложения Колво-Вишерской впадины, сформированные в эпоху среднего, верхнего плейстоцена и голоцена, не отвечают этим условиям, то результаты опробования являются закономерными и свидетельствуют, что долина р. Кутай, как и долины всех рек Колвинско-Вишерской впадины, промышленного золота не содержат и содержать не могут.

Старший научный сотрудник Спирин Л. Н.

Старший научный сотрудник Болонкин П. Ф.

3 августа 1974 г.

7. Поликарпов Вадим Николаевич. 6 августа 1974 г., г. Чердынь.

Крашенный вместо позолоты веселой желтой бронзой узорчатый крест Иоанна Богослова, накренясь, легко и плавно плыл в клубящемся темнеющем небе. Собиралась гроза. Тихо и неслышно наползала она сзади, с запада, с камских берегов, на притихший, рассыпавшийся низенькими домиками городок, окружала со всех сторон толпами взвинченных мрачных туч, как несколько столетий до того окружали эти холмы неприятельские орды, застилала просторный небосклон черным рыхлым одеялом. Только впереди, за колвинскими лугами, за далью расстилавшейся перед Чердынью тайги, там, где дыбилась среди зеленого моря громада обычно темного, а теперь высветленного насквозь Полюд-камня, горела, купаясь в искристо-золотых солнечных лучах, полоса чистого неба.

Свежевыбеленный невинно-чистый куб старинного храма высветился внутренним светом в предгрозовом сумраке, обрел особую рельефную четкость, стал просторней и выше — тоже, казалось, поплыл белым кораблем несбыточных надежд в сером море людских скорбей и печалей из столетий минувших в века грядущие.

Где-то, не справа и не слева, а как-то кругом, пророкотал еще далекий и устало-ленивый гром. Вадим Николаевич, отрешенно стоявший перед храмом, лишь тогда поднял глаза и, повернувшись, заспешил по заросшей травой улочке наверх, к машине.

Налетевший внезапно порыв теплого ветра взметнул и тут же рассеял облачко невесомой пыли, щедро устилавшей дорогу, закружил растерянные неряшливыми курами перья, высушенные зноем травинки, невесть откуда взявшиеся клочки выгоревшей бумаги и прочий сор, что извечно копится обочинами дорог, скомкал все в заряд и, словно рассердясь, бросил в одиноко сидящего в машине человека. Вадим Николаевич поднял стекло.

Машина была удачной. Взяли ее на этот раз заранее, в Свердловске, занимался Филин, а он толк знает. Видно, и хозяин не новичок в автоделе: приемистый мотор легко вытаскивал машину на подъемах, стремительно разгонял с места. И хозяева в отъезде, хватятся еще когда, все будет кончено. Видно, Филин для себя пас, но без согласия взять боялся. Филин — и тут Филин — успел за сутки перекрасить, нацепить всякой ерунды, страхуется... Что ж, правильно, за угон ему сидеть, Вадим Николаевич тут ни при чем — так, пассажир.

В машинах Филин, конечно, мастак. А в остальном? Композитор был бы тут больше к месту. Некстати он сел, некстати... Хотя кто садится кстати? Но тут особенно. Причем ведь на ерунде. Хоть бы узнать, где прокол. И контакт на этот раз никак установить не удается. Ничего, передадут в суд, возможность будет. Неужели все же тот фрайер выдал? Да нет, его бы не отпустили за кордон, а он улетел, в Москве проводили. Теперь надо новый канал искать, барахлит хваленая фирменная аппаратура, а без связи как без рук. Воистину, пришла беда — отворяй ворота. Пора на дно...

Солнечный луч, ослепительный и радостный, внезапно ударив в ветровое стекло, рассыпался тысячами веселых слепящих брызг, облил все кругом ярким светом. Поликарпов распахнул дверцу и высунулся. Грозовые тучи, развернувшись над городом, уходили на северо-восток, к Печоре и хребту, дотягивались щупальцами грязных облаков до темневших вдали отрогов, гасили сполохи над почерневшим Полюдом. Сквозь рваную их ткань, как через сито, косо и мощно били вниз на город и тайгу прожекторные снопы солнечного света.

Где застрял Филин? Нужно-то увести геолога и доставить сюда, к машине. Был бы Композитор — вмиг бы спроворил. С ним вообще можно было бы сюда не ехать, а так — как знать, чем все обернется, решение самому принимать надо. Трудно стало последнее время, мало ребят вроде Композитора, а без них какая работа? А хороши были: злые, умные, ловкие — не то что громилы послевоенные, жлобы, — все с лету схватывают, в зону, не моргнув глазом, знают — пока цел шеф, вытащит, на ноги поставит. Куда только делись все? На дно, на дно пора...

От церкви Иоанна Богослова поднималась группа людей. Человек пятнадцать. У отцовской усадьбы остановились, и вперед вышла невысокая тонкая молодая женщина с указкой в руке.

Экскурсия.