Тень

— В Ковров, город такой. Они, как на станции из поезда выйдут, пусть спросят, как им найти Таню Серову — это, собственно, я и есть. С жильем им я помогу, к работе пристрою…

— А у кого они должны будут спросить?

— Да у первого встречного. В городе обычно знают, где меня искать… все знают. Спасибо за то, что выслушали, но не буду дальше отнимать у вас время. До свидания… надеюсь, до скорого, — последнее девочка прошептала почти неслышно, уже выйдя из кабинета. — Ты же у меня тоже в списке значишься…

В Ковров Таня вернулась лишь потому, что там она занималась обучением двух молоденьких врачих: Оля Прохорова и Оля Чекменева — те самые «нюни» — срочно осваивали под ее руководством «пластическую хирургию». Девочки просто искрились энтузиазмом — но доктор Таня Ашфаль учила их вовсе не поэтому. И не для того, чтобы «облагодетельствовать человечество»: ей просто были нужны люди, которые сами, без малейшего ее участия, смогут учить следующие поколения врачей. И которые смогут выступить в качестве «пионеров» новых направлений в хирургии. Ведь если она, Таня, в нужный момент тихо отойдет в сторонку, то неужели они захотят отказаться от падающих на них лучей славы и сопутствующих этой славе материальных благ? Поэтому «девочки» днями напролет (а иногда и ночами) стояли у столов, резали, клеили, шили человеческую плоть. Не обращая внимания на стоны и даже проклятия пациентов: ведь пациенты — уже не люди, они — всего лишь объекты работы. А вот когда они поправятся… им самим разве не будет стыдно за эти проклятия? Вот именно…

Глава 14

Новый, тысяча девятьсот сорок пятый год народ встретил радостно. То есть далеко не везде люди радовались, но в Коврове радовались почти все. А еще люди радовались во Владимире, и особенно радовался Георгий Николаевич Пальцев: на строительстве тракторного почти прекратились прогулы, а дезертирство вообще исчезло как явление. Хотя на стройке по-прежнему люди работали без выходных по двенадцать часов, а с питанием было все так же паршиво — но вот болеть строители практически перестали. То есть пока на работу ходили и работу работали — не болели, а стоило прогулять…

Таня никому не говорила, что состав «витаминного коктейля», который теперь варился практически из одних еловых иголок с небольшой добавкой какого-нибудь сена, она рассчитывала так, чтобы среднестатистический взрослый человек повышенный иммунитет сохранял примерно двое суток. Не потому, что она хотела «повысить сознательность» в работающих на износ людей, а чтобы «лишний иммунитет» не угробил кишечную флору и люди не изошли в буквальном смысле на дерьмо: отсутствие нужных микробов безусловно приводит к дикой диарее. То есть с такой диареей она в принципе знала как бороться, но в окружающей действительности отсутствовали медицинские фабрики, выпускающие бифидо- и колибактерии. Да и вообще проще дисбактериоз изначально не провоцировать…

Но это были Танины резоны — а руководство стройки просто «обратило внимание на результат», и этот результат постаралось донести и до пролетариата. Успешно постаралось — так что Георгию Николаевичу было отчего радоваться. А еще его радовало то, что потихоньку и производство тракторов в Коврове стало расти, ведь многое из недостающего для расширения производства там по плану должно было поставляться во Владимир. А раз завод во Владимире еще сырье и материалы не может превратить в трактора, то почему бы их не передать туда, где уже могут это сделать?

Миша Шувалов с одной стороны очень радовался тому, что его участок стал так бурно развиваться, а с другой — горько об этом жалел, ведь его — постановлением обкома — назначили «главным инженером нового завода». Временно — просто потому, что Дмитрий Федорович Устинов инициативу Владимирского обкома категорически не поддержал, но все равно работы, в том числе и бумажной, на него навалилось сверх всякой меры. Поэтому, когда в его новом «кабинете» (представляющем огороженный дощатыми стенками закуток в цехе) зашла Таня, он глубоко вздохнул — но изо всех сил сдержался и ничего вслух не произнес.

Таня посмотрела на парня изучающим взглядом:

— Ну что, тяжело? Сейчас всем тяжело, так что терпи. Хочешь, я тебе зелье для повышения шустрости сварю?

— Ты мне лучше яду свари.

— Это можно. Но — не нужно, потому что ты мне еще живой пригодишься. У нас, понимаешь, в стране жрать нечего…

— Да что ты говоришь!

— Но, несмотря на отсутствие жратвы, дерьма у нас производится много. Я, допустим, про свиноферму при госпитале говорю, а про людей попозже скажу.

— И что?

— Ты рыбу ловишь?

— Да сейчас ее в Клязьме почти и не осталось.

— А раньше ловил?

— Ну да.

— Где червяков лучше всего копать, знаешь?

— Знаю…

— Ну так вот. Открою тебе тайну: червяки навоз не жрут, они жрут микробов, которые жрут навоз. Если микробов мало, а навоза много, то червяк и сдохнуть может, а нам это не надо. Надо навозец с водичкой развести, в воду кислородику из воздуха добавить — а потом, где-то через недельку, микробов отдельно собрать и уже их, чистеньких и умытых, червяку скармливать.