Тень

Отцу он написал несколько длинных писем, но ответа не было. Он писал о неудаче на вступительных экзаменах, о своей решимости следующей осенью опять попытать счастья, о здоровой работе в лесу ради заработка. Старика надо было и разжалобить, и разозлить. Чтобы, читая его письма, он воскликнул: «Ни один Вазов-Войский никогда еще не работал простым грузчиком!» И позвонил кому-нибудь из своих влиятельных друзей.

— Пристроиться в Риге есть где? — озабоченно спросил Рудис.

— Найдется.

— Тогда порядок… В конце концов, и на сотню прожить можно.

«Ты бы точно смог, у тебя потребностей никаких», — подумал Виктор, но сказать ничего не сказал. Он гордился, что к плебеям не принадлежит, что у него потребности есть.

Междугородный автобус медленно разворачивался на узких улочках старинного городка, пока не вынырнул на рыночную площадь. И вдруг Виктору показалось, что и не было вовсе этих месяцев, проведенных в лесу, что это вчера стоял он в тенечке под крытым навесом и потягивал теплое выдохшееся пиво. Бочка на том же месте, мужики с глубокомысленными взглядами тут как тут. По утрамбованной земле ветер гнал песчаную пыль и обрывки газет.

За это время он почти что не тратил денег, лесорубы обычно работали от зари до зари, да и магазина поблизости не было, поэтому в кармане Виктора была приличная сумма. И привычными радостями не успел себя порадовать. Правда, однажды он подбил ребят перекинуться в картишки, но вмешался Рудис, который потребовал прекратить игру. Когда же он понял, что на его речи никто не обращает внимания, выказал-таки мужицкое упрямство: сгреб часть колоды и бросил в огонь. Виктор попытался было что-то возразить, но Рудис, раскрасневшийся, заорал что есть мочи:

— Здесь ворованное не в ходу… Здесь все честно зарабатывают свои деньги!

Физическая сила Рудиса пользовалась достаточным авторитетом.

Хмуро ворча — все игроки без исключения были высокого мнения о своем искусстве и верили в удачу, — они разбрелись по углам и больше подобным образом развлекаться не пытались.

«Икарус» выкатил на новую широкую автостраду, проложенную в обход городка, и мотор загудел на полную мощность. Люди подремывали в комфортабельных креслах, их было немного, автобус, набирая пассажиров, завернет еще в три или четыре таких городка и только тогда возьмет курс на Ригу. За окном тянулись ухоженные холмистые поля, пастбища, рощицы, изредка мелькнет одинокий домишко, прячущийся в купе деревьев. Проплывали мимо огромные животноводческие фермы, над которыми, как задранные к небу «цеппелины», вздымались серебристые силосные башни.

Автобус прибудет в Ригу под вечер, сегодня ничего путного уже не предпримешь. Что скажет Нина, увидев его после долгой разлуки? Успеть бы купить цветы. Темно-красные розы с бархатистыми лепестками, сколько бы ни стоили. Нине для настроения нужны цветы. Как ей объяснить, почему так долго не был, почему не писал, ничего не хотел знать о ней?

Он не допускал и мысли, что ночь ему придется провести «у цыган», с женщиной, к которой он был равнодушен, а в общем добрейшей души человеком, сделавшей свой дом пристанищем голодных и бездомных. Фантазия рисовала в ярких красках предстоящую встречу с Ниной, она умела окружать себя атмосферой тысячи и одной ночи, рядом с ней женщина из «цыганского» дома казалась особенно серенькой и неприметной.

Но Нина Черня категорически и без всяких объяснений отказалась его впустить. Они разговаривали через закрытую дверь. Разозлившись, он начал кричать и молотить кулаками, на лестничную площадку выглянули соседи и предложили ему немедленно убираться восвояси. Букет роз он растоптал и расшвырял у ее порога, наговорив соседям глупостей, и чуть было не попал в милицию. Благо у самой машины сержант сжалился над ним: парень вроде трезвый и у него такой убитый вид.

Наутро он стал донимать Марию расспросами: искал ли его кто-нибудь и когда?

— Никто не искал.

— Как же так?

— Не искал.

— Из милиции ведь приходили?

— Нет, не приходили.

— Не может быть!

— Честное слово!

— Но участковый-то заходил, как бы между прочим, узнать, как живешь, что поделываешь и все такое?

— Никто не приходил.

— Тогда они наверняка расспросили соседей, не ночует ли у тебя кто.

— В нашем-то доме! Не ходят сюда спрашивать, знают, что бесполезно.

— В самом деле никто меня не разыскивал?

Женщина помотала головой. У нее были жидкие, свалявшиеся волосы.

— Мне сегодня надо пораньше на работу, — сказала она, вставая. — Если пойдешь куда, ключ положи на старое место.

— Никуда я не пойду, только на почтамт, отцу звякну.

На ней все висело, а эта фиолетовая комбинация… Жуткая безвкусица.

Женщина рылась в шкафу, выбирая, что надеть.

— Я дам тебе денег на продукты, — сказал Виктор. — Подай мне куртку.

— Купи чего-нибудь сам, если увидишь. Вчера давали болгарские помидоры.

Что-то у них там пошло кувырком. Почему они меня не ищут? Если бы искали, ясно, что начали бы отсюда, где застукали в прошлый раз.

Далекая Мурманская область отозвалась тут же, слышимость была на удивление хорошей. Отец поднял трубку сразу, после первого гудка, наверно, сидел за письменным столом.