Тень

- Поймите, я никому не скажу... Я ради него, Вазова-Войского. Что ей, девчонке, с двумя-то делать? Почему у нее двое, а у меня ни одного? А... Мой сынок умер. Может, вы не знаете, но мой сынок умер.

Неужто она не помнит, что произошло днем?! Еще несколько часов назад в этом же кабинете она ругала всех убийцами и фашистами. Наверное, не стоило обращать на это внимание, свежи еще были раны послевоенных лет.

Ребенок, кричала она, родился живым, я сама слышала его крик. Кто виноват?! Почему мальчик умер? Она отмахивалась от врача и сестер, требовала профессора Кротова. Старик приехал, познакомился с обстоятельствами дела и имел с ней долгий разговор в пустой палате. Когда он вышел оттуда, на него страшно было взглянуть - губы плотно сжаты, по лицу белые пятна.

- Простим ее, коллеги, - проскрипел он. - Будем великодушны, попробуем войти в ее положение. В такие минуты люди не ведают, что говорят...

И засеменил прочь по коридору, постукивая тросточкой.

- Так вы говорите, Ранне еще работает? - переспросил старик. Скрипнуло плетеное кресло. - Когда-то она бабочкой порхала, вверх-вниз по лестнице, вверх-вниз. С утра до вечера. Теперь уж не смогла бы, а впрочем, кто знает...

- Еще очень даже бодрая, - заверил Виктор. - ...А та девушка... напомнил он, боясь, что разговор уйдет в сторону. - По словам Ранне, у вас тогда были большие неприятности... Даже скандал.

- Кто их сосчитает, эти неприятности и скандалы!

- Девушка тогда еще училась.

- Кому же учиться, как не молодым, в старости ничего в голову не лезет. И зачем старому человеку учиться? На что ему все эти премудрости? В могилу с собой не возьмешь.

Молодой человек потоптался у двери с медной дощечкой, на которой было выгравировано "Директор". Закрыто на два замка. Он разыскал учительскую, но и туда не попал. Надо найти кого-нибудь из персонала, они подскажут, когда кончается урок и начинается перемена.

Школьный звонок, далекий и позабытый, застиг его на лестничной площадке, серебристые трели разнеслись по длинным пустым коридорам. Одна за другой хлопали двери, в коридор гурьбой высыпали девчонки-подростки, появились и девчата постарше, с манерами взрослых дам. Он вспомнил, что этот техникум называют "Монастырем", и тут увидел невысокого стройного мужчину с классным журналом под мышкой - мужчина отпирал директорский кабинет, звеня внушительной связкой ключей. Он выждал, пока мужчина скроется за дверью, и постучался.

- Войдите! - раздалось словно издалека. Оказалось, двери двойные, к тому же одна из них обита дерматином.

Молодой человек поздоровался, и директор ответил. В его голосе и взгляде читался немой вопрос.

- Я врач, - сказал вошедший. - Из родильного отделения центральной больницы.

- Ах, это по поводу нашей студентки! Педсовет решил ее исключить. За прогулы без уважительной причины.

- Видимо, если бы директор возражал, педсовет не принял бы такого решения. Ведь, между нами, прогулы - это, в данном случае, только повод, другие прогуливают и больше.

Директор не возражал.

- Чем могу быть полезен?

- У вас что, другого пути нет, кроме исключения?

- Нет.

- Послушайте, товарищ директор! Хочу, чтоб вы знали: я пришел сюда не по долгу службы. Как врача, меня совершенно не волнует, что она родит. Молодая здоровая женщина... Если уж на то пошло, рожать - ее долг! Если бы она сделала аборт, вы бы ее не исключили, не так ли? Парадокс! Смешно, хотя и не до смеха!

- Мне тоже. Курите? - Директор предложил сигарету. Они закурили. Да вы присядьте...

В коридоре прозвенел звонок к следующему уроку. Отсюда звук казался мягким и неназойливым.

- У меня их тут без малого полтысячи. И почти все молодые и, как вы говорите, способные рожать. Плохо, что одни девчата, плохо. Привыкают к мысли, что на свете мало парней, не упустить бы случая. А парни с гитарами околачиваются у общежития - мы на всякий случай запираем уж в девять. Но все равно не удержать. Я вот удивляюсь, почему большинство все-таки остается учиться. Думал, может, потому, что держу в ежовых рукавицах? Оказывается, не поэтому. Педагоги, кому девочки доверяют, говорят, все очень просто. Одни приехали в Ригу получить профессию, а другие - развлекаться. Первым наша строгость помогает держать себя в узде, вторым ничто не поможет. Поэтому я не имею права давать им ни малейшей поблажки. Для вас она - молодая здоровая женщина, призвание которой рожать, а для меня - студентка, которой надо дать профессию.

- Она хочет отказаться от ребенка.

- Вот это новость! - Директор встал из-за стола и забегал по кабинету. Пальцы, державшие сигарету, дрожали, и пепел осыпался на пол. Ну и ну! И теперь мною, как букой, будут пугать детей! Выбросил на улицу! И вы пришли, чтобы я оставил ее в общежитии?

- Почти угадали.

- Нет, в общежитии моего техникума младенцев не будет! - Директор умолк, будто на миг заколебался, и продолжал: - Ладно, пусть напишет заявление об академическом отпуске. Девушка способная, успеваемость у нее хорошая, потом наверстает упущенное. Пусть несет заявление, я подпишу!