Тень Аламута

Мальчишка бросился собирать черепки, а Мелисанда устало прислонилась к стене. Господи, ну что он копается в этой дряни? Зачем это, когда всё кончено?

Гуго и сам понял, что занимается ерундой. Он поднял на Мелисанду растерянный взгляд:

– В черепки-то. Вот незадача… Сир Гильом из меня ремней нарежет… Ой, вы плачете, Ваше Высочество?! Что случилось?

Мелисанда отвернулась и смахнула слезы со щек. Вот еще… Плачет, как же. Она будущая королева! Королевы не плачут.

Гуго вытер о рубаху грязные пальцы.

– Ваше… Мелис! Что случилось-то? Если это… кто обидел – только скажи! Я вмиг!..

Он неуклюже поднялся с корточек. Мелисанда чуть придвинулась. Лицо оруженосца оказалось близко-близко. Девушка с удивлением отметила, что веснушки нисколько не портят Гуго.

«А он красивый… – подумала она. – И как я раньше этого не замечала?»

– Ваше Высочество…

– Слушай, Гуго, – твердо сказала она. – Бросай ты«высочества». Мне нужна помощь. Но поклянись, что никому не скажешь!

– Клянусь! Христом-господом, здоровьем мамочки, жизнью…

– Хватит, хватит! Я тебе верю. – Девушка оглянулась: не подслушивает ли кто? – Пойдем. Я только что была у сира Гранье, и он…

Сир Гранье налил себе еще вина. Вытянул ноги под столом, пошевелил пальцами в растоптанных сапогах. Сделал глоток из бокала.

– Глупая девчонка… – пробормотал он. – Глупая, гордая и бесстрашная. Но ведь мы, которые старые крестоносцы, тоже не без понятия, а?.. Что ж ты так-то к нам, старикам?.. В Иерусалиме тебе никто не поможет. Никто, кроме сира де Пейна.

…Сир Гуго де Пейн, магистр ордена Храма принадлежал к удивительным людям. Как и Мелисанда, он всегда добивался своего. Трудности не страшили храмовника. Ведь всем известно: чем невероятней дело, тем больше слава.

Гранье был уверен в одном. Сир де Пейн – единственный, кто способен с восемью рыцарями пробиться в Халеб и спасти короля.

НАКЛАДНОЙ ВНУК ГАБРИЭЛЯ

– Деда, деда! Ну, деда же! Вставай!

Габриэль вздохнул и перевернулся на другой бок. Грязное одеяло елозило по неструганым доскам. Горбыль прокатывался по ребрам, и тонкий тюфяк не мог от этого защитить. Угол ассасина отделялся от остальной комнаты занавесью, но для постреленка это не было преградой.

– Деда! Яплыгнул через велевочку сто лаз!

– Ай, Гасан, – женский голос, – дедушка устал. Дай почтенному Джебраил-аге поспать.

– Холосо, мамочка. Деда, ты спишь?

И как это Аллах дозволяет существовать маленьким паршивцам с писклявыми голосами? Никакого покоя от них. А вечером предстоит дело.

Важное дело. Королевское.

Вот уже две недели пронырливый ассасин жил в Халебе – в городе, где томился пленный франкский король. Не так давно эмир Балак выгнал всех проповедников из Халеба, что здорово осложнило жизнь Габриэлю.

Приходилось жить под чужой личиной. Халат не по росту путался в ногах. Щеки чесались от накладной бороды. Но куда хуже бороды была семья: фальшивый сын, поддельная невестка и накладной внук. Борода всего лишь раздражала кожу, семья же требовала следования законам и установлениям. А внук еще и хотел, чтобы его любили.

– Джебаил-ага! Мой деда самый лучший! – Постреленок прижался щекой к руке «деда» и притих. Прогнать его не хватило духу. В неустроенной жизни сектантов ребенку не нашлось места. Родителей больше занимали рассуждения о духовном наставничестве, чем забота о маленьком Гасане. Габриэль ему сочувствовал, но не настолько, чтобы постоянно с ним возиться. Хотя…

– Ну ладно. Сдаюсь. Иди сюда, маленький мерзавец, – проворчал ассасин. – Я тебя поглажу.

Ребенок завозился, устраиваясь поудобнее, засипел. На вид ему было около пяти. Габриэль подозревал, что на самом деле мальчуган старше, просто его забывают кормить.

– А что внучок принес дедушке? Пусть внучек скажет Джебраил-аге.

Гасан устроился на лавке и принялся раскладывать свои богатства: крохотные бусики, глиняная свистулька, замызганный кожаный ремешок, пучок петушиных перьев.

– Вот это, Джебаил-ага, – рассказывал он, – я отоблал у маленькой Макалим. И волчок тоже.

– Она плакала?

– В тли лучья. А я ей еще пендаля дал!

– Хороший мальчик. – Заскорузлая рука ассасина растрепала волосы ребенка. – А это что?

– Пелышки. Я петушка залезал, Джебаил-ага!

– Молодец! Вот тебе десять фельсов.

Гасан шмыгнул носом, подбирая сопли. Глазенки его светились обожанием.

– Деда Джебаил! А я, когда выласту, тоже буду ассасином? Как дедушка?

– Да, Гасан. Как твой великий дедушка.

– И имамом?!

– Нет, Гасан. Имамом ты не станешь. У нынешнего дедушки-имама свои вну… хм! кхе-кхе! – Габриэлю припомнился Старец Горы. Сыновей у проходимца не осталось, внуков тоже. – А почему бы и нет? Будешь и имамом. Обещаю.

Из кухни доносилось звяканье котелков. Ароматный мясной дух разносился по дому. Фатима, мать постреленка, готовила куриную лапшу. Хоть какая-то польза от сопливца… Покушение на соседского петуха было задумано позавчера. До этого юный убийца тренировался на ящерицах, рыбках и комнатных цветах. Габриэль всё больше уверялся, что у мальчишки талант.

– Но ведь у нас есть имам, деда! Дедушка Гасан-ага.