Тень Аламута

Такие вот непонятные разговоры они вели. При этом на Керима и Фарроха они обращали внимания столько же, сколько на сажу, что покрывала камни очага.

Голоса перешли на неразборчивый шепот. Чашка Керима дрогнула, выплескивая простоквашу. Евнух закашлялся.

– Тс-с-с! – одними губами произнес Рошан. И медленно – о-очень медленно – потянулся к посоху. К счастью, опасные гости не обратили на это внимания.

Керим вытер белые усы под носом. В глазах его прыгал страх. Когда кровь одного мусульманина бывает дозволена другому? Неужто началось?!

– Тихо, – приказал Рошан. – Сейчас неторопливо поднимаемся… неторопливо, я сказал! Жди, пока встану.

Он подобрал ноги под себя и завозился, словно курица на насесте. Лицо его исказилось мукой. Битая-перебитая спина, ломаные ноги… Всякий обычный человек, увидев, как Рошан встает, проникался горячей благодарностью к богу за то, что с его спиной и ногами всё в порядке.

Наконец Рошан поднялся.

– Эй, спасибо, дорогой, за трапезу, – бросил он хозяину. – Сколько с нас?

Хозяин топтался в дверях с двумя чайниками в руках:

– Аллах да осияет ваш путь! Вы создали почин, так что денег с вас не возьму.

– Видишь, Керим? Ты всё еще должен мне завтрак.

– Иблис ворожит этому кафиру, – сквозь зубы мотал казначей. – Доброму мусульманину бесплатный нож в брюхо дозволен. А этому…

Рошан вперевалку заковылял к выходу. Воины в джуббах провожали его недобрым взглядом.

– Стой! – опомнился первый. – Подозрительны что-то эти двое.

– Аллах с тобой. Сиди, пей чай.

– Какой чай! Эй, ты!.. – Он вскочил, хватая Рошана за рукав. – Что зубы скалишь? Тебе говорю!

– Вы меня с кем-то путаете, уважаемый, драться в чайхане непристойно. Это удел простолюдинов. А в тесноте, когда посохом не ударить – и вовсе глупо. – Рошан указал Кериму глазами, мол беги. Да побыстрее! Мысль была хороша. Керим засеменил к двери, она распахнулась. На пороге стояла Марьям:

– Рошан! Рошан! Аллах велик! Я нашла вас!..

Как она отыскала эту чайхану, откуда знала, что он окажется здесь, – великая тайна. Чужаки разъярились. Женщинам в местах, где отдыхают чины, делать нечего. Но до них ли было Марьям! Не обращая внимания на людей в джуббах, она кинулась к гебру. Затараторила:

– Рошан, там посланник! посланник! От Тимурташа, только ложный! И Иса… он пришел… Рошан, они схватят Хасана!

Лучше бы она пнула гнездо шершней. Чужаки одновременно вскочили с мест. Блеснули ножи.

Ни бить посохом, ни уворачиваться времени не осталось. Жалобно пискнула Марьям, когда гебр задвинул ее себе за спину.

– Эй! Эй! – заорал старший. – Больно прыток! А кинжал в брюхо?

– Бей! Бей! Бей! – вступил второй.

Керим бросился к двери. Та вновь распахнулась: на пороге стоял еще один чужак в приметной джуббе. Закатив глаза, евнух сполз на пол.

– Это что еще? – нахмурился вошедший. Окинув взглядом духан, он властно шагнул вперед. Рошан перехватил посох поудобнее, примерился…

…и перевел дыхание.

– Вот вы где, сыны ослицы! – новый гость грузно затопал к шпионам. – Оголодали, шайтаново семя? Пловика по-манбиджски захотелось? А ну встать!!

Воины и так стояли. Но от этого окрика они подпрыгнули, стремясь вытянуться еще больше.

– Наши уже во дворце, – пролаял гость. – Хасана с мига на миг повезут из… – Он смятенно оглянулся на Рошана: – Аллах велик! Что здесь делает этот бродяга?

– Это враг! – сорвался с места первый. – Позвольте, я выпущу ему кишки!

– Стой! Сам разберусь.

Гость повернулся к Рошану. Мордатый, здоровый – зубр зубром. Поди свали такого.

– Соглядатай? От Хасана?

– Вовсе нет, уважаемый, – затараторил гебр. – Служу здесь. Чай подаю, на столы накрываю, хурма-бастурма. Все меня знают, все помнят! Кого хочешь спроси: всяк ответит, другом назовет!

Марьям сжалась в комок. Глаза ее затравленно блестели из-под хиджаба. Рошан выхватил из рук онемевшего трактирщика чайник. Придерживая посох под мышкой, налил в пиалу ароматной коричневой жидкости.

– Угощайтесь, благородный господин! Угощайтесь, благословенный воин!

Гость вызверился на гебра волком.

– Не понял.

– Сейчас поймешь.

Золотисто-коричневая струя выплеснулась из пиалы. Хлестнула по лицу мордатого.

– А-а-а!!

Воины рванулись, но поздно. Фаррох разбил манник о голову самого быстрого, второго – посохом и зубы и бежать.

– Марьям, скорее! Керим, двигай задом!

За спиной дурными голосами выли ошпаренные заговорщики.

МЕЛИСАНДУ ЖДУТ «ГРЯЗНЕНЬКИЕ ДЕЛИШКИ»

Темнота и сырость – вот неизменные атрибуты любого каземата. Сколько позади тюремных дней? Мелисанда уже не помнила. Она лежала на охапке саломы, прислушиваясь к звукам за дверью. Где-то скрипели половицы, сменялся караул. Охал и бормотал коротышка тюремщик.

Мелисанда осторожно уселась. Спину саднило.

Приходилось кусать губы, чтобы не заплакать. Морафия вчера собственноручно выпорола дочь. Недостаток умения королева восполняла энтузиазмом.

– Стой! – прикрикнул тюремщик неведомо на кого. – Сиди спуокойно, шелудивий пес! Кому говорью?