Тень Башни

– …Государственный аппарат, работающий как часы, верность людей своей стране – вот залог её величия и процветания. Наш народ – избранный! Представители чистой расы стоят выше всех других, с позволения сказать, людей! И мы приведём эту страну к небывалому величию! – от волнения Рихтер вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате. Отец слушал его с одобрением и интересом. – Армия призвана очистить этот мир от всего лишнего, несовершенного, нечистого! Именно мы должны сделать это! Харальд, вы ведь понимаете, о чём я? Ведь вы взяли на себя благородную миссию бороться со скверной в самом мерзком её проявлении! – Харальд несколько удивлённо посмотрел на Рихтера, тот, похоже, уже был изрядно пьян, и ничего не заметил. – Скверна должна быть уничтожена, изведена под корень! Как бы глубоко она не проникла! Чистая раса – основа и сила страны! Наделённая властью, она приведёт её к истинному величию!

Рихтер, самодовольно улыбаясь, уселся в кресло. Отец одобрительно кивнул и взял сигару. Его взгляд, обращённый к Харальду, потеплел и выражал больше одобрения. Он должен был быть благодарен Рихтеру за это, но что-то его насторожило. Звучание голоса, пафосность фраз, вызов, прозвучавший в словах, которые и так часто используются пропагандой? Эти слова… ни в чём не расходятся с линией правительства, но звучат как что-то новое. И чего-то не хватает в них, чего-то, что никогда не произносится, но подразумевается. Мы должны очистить страну от скверны. Что же ты имел в виду? Повстанцев, несогласных, людей с нечистой кровью? Как бы глубоко она не проникла. Это был намёк на что-то конкретное? На кого-то у власти, кто не относится к чистой расе? Невозможно.

– Ты плохо себя чувствуешь, Харальд? – голос отца вывел его из задумчивости. Видимо, действительно устал.

– Нет, просто задумался над словами герра Рихтера. Вдохновляющая речь. Я благодарен, что вы меня так высоко цените, – Харальд чуть поклонился в сторону зятя, – но теперь прошу меня простить. Я ещё не успел разобрать вещи. Уже поздно.

Харальд встал и направился к выходу. Он ужасно устал, но не имел права показать это. Не имел права проявить слабость. Не сейчас. Не перед этими людьми. Время ещё придёт. Нужный человек ждал его. Человек с вопиюще нечистой кровью, без родословной, а до недавнего времени и без имени. Настолько не вписывающийся в рамки, что подлежит уничтожению. Не отдам. Он мой.

Ключ не хотел поворачиваться в замке. Наконец, дверь открылась. Тихо. Как же здесь тихо. Он появился бесшумно. Приблизился вплотную, сжал тонкими пальцами ремень, заглянул в глаза. Его грех, его безумие, его спасение. Мягкие, чуть солоноватые губы. Ты не даёшь мне сойти с ума, не даёшь потерять себя. Не даёшь стать винтиком военной машины. Ты этим меня убиваешь.

Харальд отстранился. Не сейчас. Он слишком устал. На юноше была только рубашка, его рубашка. Она была ему велика, но вещей Нэля он намеренно с собой не взял. Харальд обогнул юношу и направился в ванную. Закрыл дверь перед самым его носом. Стоя под горячими струями дезинфицирующего душа, Харальд, наконец, смог расслабиться. Вода смывала с его кожи взгляды отца, слова Рихтера, подозрительность, разлитую в воздухе. Ему ещё надо было поговорить с сестрой. Нэль. Он стал уверенней, получив имя. Или просто слишком напуган? Страх, делающий смелее, толкающий на то, на что раньше бы не решился, чего бы не посмел.

Когда он вышел из душа, Нэля нигде не было видно. Ну и ладно. Харальд снова запер дверь. Комната Гринхильды была дальше по коридору направо. Дверь открылась быстро, сестра ждала его.

– Прости, что так поздно, – Харальд закрыл за собой дверь, – ты хотела поговорить?

– Сразу к делу, так на тебя похоже, – Гринхильда прошла в гостиную и села в кресло, – да, хотела. И ты, мне показалось, тоже.

– Да. Адель?

– Она напугана, всего мне не рассказывает. К тому же не совсем здорова. Можешь поговорить с ней?

– Я? – Харальд был удивлён, – поговорить? Я думал, она доверяет тебе.

– Доверяла. Она всегда была тихой, но сейчас она напугана. Если это Рихтер…

– Я поговорю с ней, всё равно собирался к ней зайти. Но это ведь ещё не всё? Гринхильда, что случилось? С тобой. С нами. Ты больше мне не веришь? – Харальд подошёл к сестре.

– Наблюдательный, – Гринхильда улыбнулась. Тепло и грустно, как раньше, – мой милый брат, я просто ревную.

Гринхильда встала и положила руку на плечо брата. Ревнует?

– Раньше я была самым близким тебе человеком. Мы всегда были вместе. Я эгоистка, ты же знаешь. А потом ты уехал, оставив меня.

– Я жил в общежитии при Академии, куда я мог тебя забрать? А потом я ведь приглашал тебя!

– Да, но к тому времени я уже научилась жить без тебя, – Гринхильда провела кончиками пальцев по его щеке, – сначала было тяжело, но я стала сильнее. Я бы мешала тебе. Молчи. Я знаю. Но я верила, что всё ещё остаюсь для тебя самым важным человеком. Когда я приехала к тебе, я поняла, что ошибалась.

– Гринхильда, ты важна для меня, – Харальд легонько сжал её пальцы.