Тень без имени

В любом случае в тот вечер Богарт находился уже не в Эдинбурге, а в Лондоне и, кроме того, демонстрировал такие способности к интуиции, что им мог бы позавидовать сам Коссини, ибо легко вычислил, что звонок полковника Кэмпбела приведет меня не в столицу Шотландии, а в аэропорт Хитроу, где он и встретил меня с улыбкой охотника, который видит, как из чащи выходит загнанный зверь. Еще до того, как я успел расплатиться за такси, которое привезло меня туда, Богарт затолкнул меня на заднее сиденье автомобиля, шофер которого никак не отреагировал на насильственное похищение. Затем, повинуясь кивку Богарта, водитель привел машину в движение.

— Вижу, что вы очень торопитесь нас покинуть, друг мой, — пробормотал Богарт, разыскивая что-то в карманах своего пиджака. — Бедный полковник Кэмпбел будет очень разочарован, что вы потеряли интерес к рукописи. — И он поднес к губам одну из своих неизменных сигарет.

Ситуация казалась мне скорее надоедливой, чем ужасающей, и, возможно, я заскучал бы, если бы в этот момент Богарт не зажег наконец свою сигарету, которую я всегда считал непригодной к употреблению и служащей лишь для создания определенного имиджа. Этого минимального жеста было достаточно, чтобы вызвать во мне дрожь — не от страха, бок о бок с которым я научился жить за последние месяцы. Я дрожал от ощущения того, что Богарт также принадлежит к криминальной полиции особого рода, вымуштрованной для защиты некоего темного секретного короля, который недосягаем для каких-либо законов и неподвластен правосудию, как если бы он был абсолютным движителем зла. Возможно, тогда человек, внушивший нам страх в далеком кабинете в Женеве, был всего лишь одной из многочисленных копий Богарта. Этот трезвенник боролся с желанием прикурить сигарету, как если бы тем самым он приобрел хотя бы минимальное отличие от остальных, более, чем он, приспособленных для того, чтобы повсеместно сеять ужас. Где-то в мире, в каком-то секретном архиве, по всей вероятности, существовал ряд до абсурдного похожих друг на друга дел. Неуверенная рука была обязана заносить в них и пронумеровывать данные о всевозможных качествах Богарта, стараясь безуспешно добиться единства внешнего облика, жестов, походки, пороков, способов заниматься любовью и совершать убийства у тех, кому принадлежали эти личные дела. И в том же самом месте на верхних полках находились мое личное дело и папка с именем Ремиджио Коссини, в ожидании того, когда кто-то отправит эти документы в измельчитель забвения.

Такси уже покинуло окрестности аэропорта и въехало в кишащий, словно муравейник, город. Создавалось впечатление, что его многочисленные светящиеся огоньки вот-вот погаснут. Казалось, что они, так же как свистки автомобилей и людской говор, осознают, что в любой момент покрывало тени и тишины накроет их существование. И действительно, город не замедлил погрузиться в сон под шум раскачивающихся на ветру деревьев, а тени становились все более и более длинными. Я не заметил, как мы проехали через центр и теперь приближались к предместьям, туда, где ожидало меня это окончательное решение, которого так долго ждал и боялся Коссини. В какой-то момент мне захотелось спросить у Богарта, как ему удалось узнать о том, что мы с Коссини не отказались от поисков пути проникновения в тайну, но слабая надежда на то, что художник все еще находится вне пределов досягаемости этого человека, потребовала от меня гордо хранить молчание. Тем не менее, будто бы читая мои мысли, Богарт сделал один из характерных для него жестов, свидетельствующих об усталости, и сказал:

— С вашим другом художником все в порядке. Он всего-навсего перенес один из столь характерных для него нервных кризисов. Мы всего лишь приложили немного усилий, чтобы вернуть его в то место, откуда ему никогда не следовало бы выходить.

Говоря это, он достал из кармана жакета фотографию, которая наполнила меня беспокойством: Ремиджио Коссини или кто-то, кто мог быть его двойником, сидел за столом в помещении, напоминавшем больничную столовую.

— Вы не знали? — добавил Богарт с плохо скрываемым сарказмом. — Очень жаль. Я должен был с самого начала предупредить вас о том, под влиянием какого человека вы оказались.