Тень Чернобога

Ярослава помолчала, доела кашу. Взяла в руки полупрозрачный кружок колбасы, принюхалась. С опаской откусила и изогнула бровь – вкусно.

– Оттого что больно ладный ты.

– Неужто понравился? – Берендей заулыбался, все еще не понимая, шутит Ярослава или нет.

Девушка задумчиво побарабанила пальцами по столешнице. Не отвечала. Берендей приосанился, скрестил руки на груди.

– А хочешь еще одну сказку? – предложил, лукаво усмехнувшись.

Девушка поморщилась:

– Да уж хватит сказок-то. – Встала, не дослушав. – Пойду я. Спасибо за хлеб-соль.

Берендей ласково взял ее за руку. Почувствовав его дыхание у виска, Ярушка остановилась, строго покосилась на его пальцы:

– Ты поосторожней с руками-то. Я таки ведьма, могу, если что, и порчу наслать, – она смерила юношу гневным взглядом, осторожно высвободила локоть. – Не скажу, что насмерть пришибу, – как-никак ты дух посоха, маг первородный, – но животом маяться будешь.

Юноша усмехнулся, попросил:

– Закрой глаза. Я все-таки кое-что да умею.

Ярослава вздохнула, покачала головой с сомнением, останавливая его.

– Не надо… – Она развернулась, посмотрела в упор: – Я тоже слышала сказку о первородных. Бабушка сказывала. Давно… И волхв Стар. Хороши дела ваши, да только плату вы больно большую берете. – Берендей отвел взгляд. Ярослава понимающе кивнула: – То-то же… Могли б мы с тобой поладить, коли бы не это.

Она вышла, притворив за собой дверь. Берендей слышал, как прошелестели ее шаги по коридору, как хлопнула дверь спальни и закрылась на щеколду, лишив его возможности объясниться.

Он подошел к двери, постучал:

– Ярослава, ты что-то не то надумала.

– Все то. Я знаю. За помощь мага времени потом никогда не расплатишься, – отрезала девушка.

В памяти Ярославы ожили сине-красный водоворот на темной столешнице и молодеющие на глазах руки бабушки Могини. «Бабушка, неужто такая цена?» И ее шепот застыл в памяти. Если уж тут Ярушке пришлось расплатиться своей молодостью за запретные знания, которые она выпросила у Могини, то что придется отдать Берендею за помощь – одному времени известно.

* * *

– Не бойся, – слышала Катя ужасный утробный голос со всех сторон. – Я не причиню тебе зла… По крайней мере сейчас.

Фигура зависла над Катей. Та похолодела.

Сейчас она могла разглядеть ее в мельчайших подробностях: струившийся по крыльям туман, перетекавший в морок на стенах, сквозь который проступали сцены баталий и костры инквизиции, чумные города и силуэты забытых кладбищ с покосившимися надгробиями.

– Кто ты? – прошептала. – Что тебе надо от меня?

– Я пришел спасти тебя, – сказал гость утробным шепотом, от которого у Кати затряслись поджилки и она в ужасе отшатнулась.

Она заметила, что, когда он говорил, сквозь открывающуюся пасть проступали стены коридора. Катя поняла: это тень или призрак. Подняла взгляд, пытаясь разгадать черты, но они ускользали, как и у всех слуг черного морока.

– Я видела тебя в лесу под Дряговичами. Ты не выглядел как тот, кто хочет спасти.

Тень качнулась.

– Я искал тебя. Но я не причиню зла… В тебе моя кровь.

У Кати часто-часто забилось сердце в груди.

– Кто ты?

– Главное – кто ты. Ты – дочь Велеса. Как и мне, Велесом тебе уготована незавидная участь.

– Какая?

– Стать проклятой тенью, изгоем…

– Ты лжешь! Почему я должна тебе верить?

Белесые призрачные глаза тени сузились. Голос прошептал:

– Нас тоже было двое. Одному досталось подлунное царство. Другому – кладбищенский мрак.

Катя почувствовала, будто большой палец на руке опалило огнем. Посмотрела на него – кровь. Небольшой алый сгусток сорвался вниз и стал медленно падать на каменный пол, растворяясь в мороке. Боль в руке разрасталась, неуклонно поднимаясь к локтю. На запястье отчетливо проступили углубления в форме пальцев.

И отчетливый голос Данияра у виска:

– …Три.

Рывок, боль во всем теле. Гул в голове и нарастающее чувство тошноты.

– Скорее воды, господин Изенбек!

Торопливые шаги, тревога в голосе. Чьи-то руки на запястье – проверяют пульс. Холодные брызги упали на лицо и шею. Кто-то коснулся ее подбородка и чуть повернул голову влево. Светлые, будто льдистые глаза. Солнце касается цветных занавесок, ласкает круглый стол и разбросанные по нему предметы: дощечку, испещренную письменами, плотную коричневую бумагу, растекающуюся по ней воду из перевернутого графина.

– Что произошло? – прошептала Катя, пытаясь подняться.

Данияр пришел на помощь, подхватил девушку за плечи, потянул на себя. Усадил в кресло.

– Вам, душенька, дурно стало. Такие всё погоды гадкие, никак весна не наступит, – и Изенбек протянул ей стакан с водой.

Катя сделала несколько жадных глотков, посмотрела вопросительно на Данияра – тот не спускал взгляд с одной из дощечек. Кивнул рассеянно.

Он с самого начала понял, что что-то пошло не так. Сразу, как только Катя коснулась дощечки, ее дыхание сорвалось, он услышал ее протяжный вздох и увидел дрогнувшие пальцы. А когда она стала шарить руками в воздухе и перевернула графин, он спас ее автоматически – уколол кольцом: капля крови запечатывает любую волшбу, стоит ей коснуться земли и смешаться с пылью. И вот теперь Катя упала ему на руки.