Тень Чернобога

– Спасибо, будем знать. Если вам будет нужна помощь, непременно говорите – покупки или свежие цветы в вашу комнату, я с удовольствием помогу, – Катя улыбалась, неловко переминалась с ноги на ногу и поглядывала снизу вверх на Данияра.

Незнакомец грустно улыбнулся им.

– Очень любезно с вашей стороны, – он вдруг поморщился, как от зубной боли, в глазах мелькнуло смятение. Но струйки темного морока коснулись его волос, пробрались за ворот пальто. – А знаете, я воспользуюсь вашим любезным предложением! – внезапно воскликнул он. – Все-таки молодость вдохновляет.

– Вы художник? – Катя скользнула взглядом по его испачканным краской пальцам.

Мужчина улыбнулся с достоинством:

– Я рисовальщик тканей. Сейчас в моде восточный колорит, и, помимо орнаментов на фабрике ковров Le Tapis, я пишу дома натюрморты, портреты танцовщиц, персидские пейзажи и при этом безбожно пользуюсь своим прозвищем, чтобы увеличить продажи[18].

Катя засмеялась:

– Прозвищем?

Он отмахнулся:

– Да ну, ерунда времен буйной молодости. Заглядывайте ко мне, когда будет скучно, я покажу вам свои наброски… Вторая квартира справа от входа. Заглянете?

– С удовольствием! Когда-нибудь… – Катя улыбалась.

Мужчина медлил.

– Меня всегда пугало это «когда-нибудь». Оно почти всегда обращалось в «никогда»… Знаете что?

Заглядывайте прямо сейчас! Если, конечно, вы никуда не спешите.

Катя с недоумением посмотрела на Данияра и оторопела: поводырь пристально следил за мужчиной, взгляд стал цепким и настороженным. А губы едва заметно бормотали… заклинание.

Она не могла разобрать слов, какое-то нагромождение «бродов», «вод», «нитей» и «воли». Коснувшись Катиной спины между лопаток, Данияр легонько подтолкнул ее к художнику. Тот поднимался по лестнице и говорил про свои картины, про годы службы в Первом Туркестанском стрелковом артиллерийском дивизионе и работу в археологических экспедициях в Бухаре и Тегеране.

– Я восхищен Востоком, – сообщил их новый знакомый, доставая ключи из кармана брюк.

Катя бросила взгляд на Данияра. Тот молча кивнул на табличку на двери: «Али Изим-бек».

Катя округлила глаза.

– Как?

Данияр приложил указательный палец к губам, пропустив девушку внутрь, в апартаменты художника, представившегося им Федором Артуровичем Изенбеком.

Это была небольшая светлая студия под крышей. Стол посреди гостиной, накрахмаленная белая скатерть и букет сухих цветов. Круглые окна оставляли светлые овалы на ковре. Дверь на крохотный балкончик оказалась приоткрыта, несмотря на прохладу, поэтому в комнате было свежо и немного зябко.

Изенбек стремительно пересек комнату, закрыл балкон.

– Снимайте пальто. Я буду поить вас настоящим туркменским чаем!

Катя позволила Данияру снять со своих плеч куртку – благодаря мороку та, видимо, в глазах хозяина выглядела изящным длинным пальто – и прошла вглубь квартиры. По стенам – небольшие, размером с ладонь, и побольше, с обеденную тарелку, картины вперемежку с фрагментами графических портретов. Яркие, чувственные и колоритные образы восточных женщин и мужчин, гравюры, пейзажи, пропитанные знойным среднеазиатским солнцем.

– Это всё ваши работы? – Катя была удивлена.

– Конечно мои, чьи же еще? – Федор Артурович хлопотал на кухоньке, звенела посуда, закипал чайник.

Он иногда поглядывал на гостей, в глазах мелькало недоумение, словно он спрашивал себя, зачем они здесь, но темные лепестки морока снова касались его, разглаживая морщины и стирая недоверие.

Художник подошел ближе, встал у Кати и Данияра за спиной.

– Вот эти орнаменты, – он указал пальцем на изумрудно-зеленую вязь, – стали самыми популярными в позапрошлом сезоне… Сейчас, конечно, это всё никому не нужно. Сейчас дамы убрали в гардеробы свои нарядные платья – война. – Он печально вздохнул.

– А вы только азиатскими мотивами увлекаетесь? Или этническими в целом? – Данияр повернулся к нему, посмотрел внимательно.

Волоски темного морока клубились вокруг них, смешиваясь с узорами на стенах, закручиваясь вокруг манящего аромата зеленого чая. У Изенбека забегали глаза, Данияр смотрел прямо, не позволяя напряжению развеяться.

– Рисую восточные. Но мне интересно многое, молодой человек, – улыбнулся наконец хозяин. – Я все-таки из России. А она хранит секреты многих цивилизаций и народов…

Он задумался. Потом, будто спохватившись, прошел в соседнюю комнату, а уже через минуту вернулся с небольшим свертком. Положил его на стол.

– Давно, еще в Гражданскую, я нашел это в одной разрушенной усадьбе в Малороссии, – он развернул сверток, поместив в центр стола деревянную дощечку, мелко исписанную выжженными письменами. – Видите, рубленые символы на горизонтальной линии на манер санскритского письма. Я не знаю, с чем имею дело, и уже больше двадцати лет пытаюсь понять, что это и какому народу принадлежало… Но почему-то эта находка невероятно вдохновляет меня.

Он окинул взглядом свои картины – Катя теперь видела в них элементы загадочных надписей: и в незатейливой зелени, на фоне которой замерла остроглазая красавица, и в рисунке на халате почтенного аксакала[19].