Тень Чернобога

– Именно. Потому что всё это вы проделывали по наущению ведьмы Ирмины, служившей ему.

Антон недоверчиво уставился девушку, она покачала головой:

– Как я и предупреждала, ты мне не веришь…

Антон задумался. Он отлично помнил свои странные, беспокойные сны. Древний, украшенный жар-птицами город, залитую солнцем равнину и реку в серебристых бликах. Помнил Катю в длинном платье-рубахе. Там, во сне, она улыбалась ему. Настороженно, с опаской, но улыбалась. Ему снились жуткие черные птицы с львиными ногами и черными смертоносными перьями. Он нашел их название в поисковике – мифические грифоны.

Значит, то, что он видел только что, могло быть правдой? Стоит лишь в это поверить…

Но он не мог, уже жалея, что начал этот разговор.

– Как же я ожил тогда? Я ведь сейчас живу, или мне это тоже снится?

Катя вздохнула.

– Тебя вымолила у удачи мать. Ее благодари.

– У удачи?

– Да, ее имя Доля, – Катя решила не объяснять подробности. – Я все объяснила тебе, больше мне добавить нечего. Теперь уходи.

Но он не сдвинулся с места.

– Я не помню ничего из того, что ты говоришь. И не знаю, вспомню ли когда-нибудь или это так и останется подслеповатым пятном в моей памяти… Но, – он придвинулся к Кате, постарался поймать ее руку, она ловко отстранилась, – Катя, как я могу отвечать за то, чего я даже не помню? Может, я в этом не участвовал, в том, что ты говоришь, может, это тень была, морок, галлюцинация, сон… Я не знаю!

– Антон.

– Ты гонишь меня, как преступника, но я не могу отвечать за то, чего даже не помню, – он порывисто схватил ее за руку.

Катя снова сердито ее выдернула.

– А я не могу забыть и перестать помнить… – горько прошептала она. – Тебе правда лучше уйти.

Он постоял, помялся с ноги на ногу.

– Черт знает что такое! Прощай! – Антон решительно махнул рукой и выскочил в коридор.

С шумом захлопнулась дверь.

Катя вздрогнула и тяжело вздохнула.

* * *

С уходом Антона на душе, казалось, стало спокойнее, светлее.

Будто с ним ушла ее злость. Обхватив себя за плечи, она тут же подошла к окну.

Стекла задребезжали – с такой силой хлопнула дверь подъезда. По снегу скользнула темная расхристанная тень. Стремительно дошла до припаркованного у соседнего дома темного внедорожника.

«Я испытываю облегчение или досаду?» – спросила Катя у себя, но не знала ответа.

Он ушел.

«Значит, все правильно», – решила Катя и разозлилась, потому что на душе отчего-то скребли кошки.

В глубине души у нее теплилась надежда, что Антон станет убеждать ее, доказывать, что она не права, что все было не совсем так, что она чего-то не знает… Но он просто ушел.

Скрипнули половицы за спиной. Данияр.

– Он ушел?

– Да, – Катя кивнула. – Как Ярослава?

Скрестив руки на груди, она смотрела в окно, незаметно наблюдая за отражением поводыря.

Он почесал затылок, рассеянно огляделся, откашлялся.

– Спит, все получилось… Надо вернуть дневники. Карта сегодня сгорит.

Катя закусила губу.

– Там не осталось путевых точек. Я использовала последнюю…

– Можно попробовать пройти повторно по той, по которой мы пришли из Раграда в Красноярск. Вдруг получится? Я тогда платил кровью…

Она кивнула. Какая-никакая, но надежда. Хотя ей это уже было не нужно.

– Ты можешь передать дневники сам? – она спросила главное. Закусила губу, ожидая ответа.

Данияр посмотрел на нее с удивлением.

– Теоретически могу, но… Ты ведь тогда не вернешься.

Ей показалось или в его голосе мелькнуло облегчение? Она обернулась, посмотрела пристально.

– Именно. Не говори, что ты этому не рад.

– Я должен тебе сказать, – Данияр отвел взгляд.

Катя, ничего не говоря, смотрела на него, ожидая продолжения.

– У меня приказ Велеса оставить тебя здесь. Поэтому я уничтожил точки перехода.

Он замолчал, боясь поднять на нее глаза.

– Не переживай. Я догадалась… – прошептала она и усмехнулась. – Как раз когда увидела, что в отцовской карте осталась всего одна путевая точка – определенно для Ярославы, чтобы вернуть ее домой. Я прекрасно помнила, что их было гораздо больше.

– Прости, что не сказал сразу, как узнал… Не придумал, какими словами объяснить.

Катя молчала, пытаясь понять, что происходит у нее в душе. Но распознавала лишь горечь.

– Я помню наш разговор там, у Огненной реки, – призналась она. – Я не хочу возвращаться в Раград… Поэтому считай, что ты выполнил приказ отца. Отдай ему дневники.

Она отвернулась к окну.

Данияр видел ее прямую спину, напряженные плечи, в отражении – плотно сомкнутые губы и упрямый взгляд, устремленный в никуда, сквозь темноту ночного окна.

Он подошел и встал за ее спиной. Поймав в отражении ее взгляд, проговорил уверенно:

– Так нельзя. Это неправильно. Ты отнесешь дневники и сама скажешь Велесу, что остаешься…

– Зачем?

– Вы должны взглянуть друг другу в глаза. И у него должно быть право объясниться.

– Он что-то не торопился с объяснениями, пока я там была. Зачем они вообще меня выдернули отсюда?

– О тебе узнало вече. Тебя требовали предъявить.

Катя вспомнила обрывок разговора в тот вечер, когда все началось, – в таком же ночном окне появилась кошка, а мама исчезла. Тогда она говорила о том, что «они узнали» и «так рано».