Тень черного бога

И тотчас в ночном мраке вокруг нее начало сгущаться что-то мрачное, невидимое, и Джарел почувствовала все возрастающий гнет темной силы — холодной, враждебной всему человеческому. Присутствие Черного бога. Черный бог явился защитить свою жертву от той, что была чужда его мертвой черноте, — от той, что плакала и дрожала, лучилась любовью и печалью, тосковала в отчаянии.

Неумолимая сила все теснее сжимала Джарел, замораживала ее слезы, обращала ее тепло и нежность в серый лед, сковывала ее холодной неподвижностью. Воздух, неподвижный, посеревший от холода, стыл в мертвящем, бесчеловечном присутствии Черного бога. Перед Джарел возник образ узилища, в которое Черный бог увлекал ее, — недвижные сумерки, вечное оцепенение смерти. Чудовищная тяжесть давила со всех сторон. Душа леденела, и жуткая, свинцовая, нечеловеческая безнадежность медленно вползала во все уголки ее существа.

Джарел превращалась во что-то холодное, темное и твердое, в черную тень самой себя, в скрюченную черную статую — тюрьму для последней теплящейся в ней искры сознания.

И тут издалека, словно из другого времени и пространства, возникло воспоминание: крепкие объятия и насмешливое лицо Гийома. Нет, это происходило не с ней, а с другой женщиной, где-то далеко-далеко. Воспоминания огнем пробежали по затвердевшему, холодному и неподвижному телу воительницы — Джарел почти забыла, что тело принадлежало ей, — и память той неведомой, яростной страсти, что была одновременно ненавистью и любовью, на миг разбила сковывавший ее лед. Девушка упала на колени к ногам черного истукана и, громко, всхлипывая, зарыдала, а слезы, словно горячее пламя, растапливали ее заледеневшую душу.

Душа ее постепенно отогревалась. Лед медленно таял, ослабляя свою хватку, и жуткая тяжесть нечеловеческой безнадежности мало-помалу ослабевала. Горячие слезы текли между ее пальцев. Но над ней осязаемо навис холодный, выжидающий Черный бог. И Джарел поняла, что с ее недолговечной человеческой слабостью ей нечего надеяться выдержать это бесконечное, бесстрастное ожидание. Настанет время, когда слезы иссякнут, а затем…

Джарел плакала, понимая всю безнадежность борьбы против смерти и забвения. Она — лишь ничтожная искорка тепла и жизни, тщетно сопротивляющаяся мраку, — маленький тлеющий, обреченный погаснуть огонек. Мощи Черного бога — смерти и разрушению — не было пределов, а воительница могла противопоставить ему лишь слабое мерцание, что именуют жизнью.

Внезапно в глубине затопленной отчаянием души Джарел возникло какое-то волнение. Одна за другой через ее сознание прошли туманные, неясные чувства, накатывая и исчезая, словно волны. Смех, веселье, скорбь, плач, отчаяние, любовь, зависть, ненависть. А когда чувства схлынули, девушка подняла лицо от ладоней.

Вокруг темной фигуры закружился туман. То разрежаясь, то собираясь, он постепенно сгустился в хоровод зыбких, как видения, фигур — пляшущих девушек, окруживших скорчившийся истукан мельканием легких ног и разлетающихся волос. Каждая из девушек была Джарел, и настроений на их лицах было столько же, сколько девушек: Джарел смеющаяся, Джарел рыдающая, Джарел содрогающаяся от ярости, Джарел нежно любящая. Их пляска становилась все быстрее — хаос мелькающих рук и ног, буйство отчаяния и веселья — всех человеческих эмоций. Воздух вокруг них пульсировал, мерцал, и очертания черной фигуры смазались, словно та задрожала.

Эти волны человеческого тепла били в нависшее холодное облако Черного бога. Жизнь и тепло раздвигали казавшуюся непобедимой черную пустоту. Джарел чувствовала, что чернота вокруг нее начинает трепетать, словно пелена на ветру, и расползаться. Медленно, медленно она поднималась в воздух и растворялась, а неистовые фигуры веселья, скорби и всех других человеческих чувств вились вокруг статуи, и пульс их жизни бился в воздухе жаркими волнами, наступая на серый холод Черного бога.

Какой-то частью сознания Джарел радостно осознала, что представившийся ей образ жизни — ничтожной искорки, тлеющей и гаснущей в беспредельном мраке, — был ложным, что без света нет и тьмы, что смерть и жизнь зависят друг от друга и что она, защищенная теплом жизни, достойная противница Черного бога. Воительница призвала на помощь все свои жизненные силы и бросила их против тьмы, против холода и тишины забвения. Сила жизни переполняла ее, и она чувствовала себя бессмертной.

Джарел не знала, как долго длилась борьба. Но хотя вокруг еще висела холодная пелена, в ее жилах уже играло вино победы. И тьма неожиданно отступила. Исчез Черный бог, а вместе с ним и кружащийся хоровод. Ночь опустела, и Джарел переполняло торжество.

Но черная фигура — с ней происходили удивительные перемены. Черные отвратительные очертания заколебались, как туман, они трепетали и переливались, словно плавясь… Зеленую луну опять закрыла вуаль облаков, а когда свет вернулся, от статуи осталась лишь черная скользящая по земле тень, тень с очертаниями Гийома — или того, что могло быть Гийомом…