Тень чужака

Это в самом деле был врач. Доктор Доули, а именно так звали прибывшего врача, оказался невысоким сухим старичком с блеклыми глазами и лицом, изборожденным морщинами. На вид дэмпартский врач выглядел совсем немощным. Однако после того, как доктор Доули осмотрел Шутова, а затем с помощью Наташи обработал рану и наложил швы, мнение Шутова о докторе Доули переменилось. При том, что доктор Доули отлично знал свое дело, его руки и особенно пальцы выдавали недюжинную силу.

После того как с обработкой раны было покончено и Наташа уложила Шутова повыше, доктор Доули сказал, сев на стул:

— Должен заметить, мистер Шутов: вы удивительно крепкий молодой человек. Удар был сильным.

— Может быть, доктор. Я уже не помню.

— Можете поверить мне. Удар был сильным, и все же кости черепа целы. Однако в связи с сильным сотрясением мозга и обширной гематомой вам необходимо как минимум пять дней соблюдать строгий постельный режим.

— Я могу соблюдать этот строгий постельный режим здесь?

— Можете. Больше того, это даже желательно. Если, конечно, Наташа готова за вами ухаживать. Как и раньше.

Наташа затрясла головой. Сказала:

— Я готова, доктор.

— Вот и отлично. — Доктор Доули встал. — Если случится что-то непредвиденное, звоните мне тут же.

Оставив Наташе запас медикаментов и отдав точные указания по уходу за больным, врач отбыл в Дэмпарт. На своем катере он захватил не нужного теперь здесь, в Грин-кемпе, Лоусона.

Последующие за этим четыре дня показались Шутову если не раем, то чем-то очень близким к этому. Он спал дольше, чем привык спать обычно, может быть, из-за того, что Наташа продолжала поить его настоями. Когда просыпался, кроме него и Наташи в доме уже никого не было. Николай Уланов уходил на осмотр участка, в один же из дней ушел на катере до вечера в Кемп-крик, чтобы уладить какие-то дела в дирекции национального парка.

Впрочем, как обнаружил Шутов в первый же день, кроме него и Наташи, в доме, а точнее, на участке было третье существо — крупный пес Варяг, помесь сенбернара и лайки, серо-бело-желтой масти, размером со среднего теленка. Наташу Варяг слушался беспрекословно, и, по ее словам, лучшего охранника она еще не знала.

После завтрака они с Наташей сразу же направлялись на берег. Наташа укладывала его в шезлонг лицом к реке, укутывала и лишь потом садилась сама. Сидеть она обычно предпочитала не в шезлонге, а прямо на траве, подстелив плед. Варяг при этом устраивался недалеко от них, на самом краю утеса. Изредка он ненадолго убегал куда-то, как объяснила Шутову Наташа, проверял, все ли в порядке на участке, — и снова возвращался. Они же сидели и говорили. Кажется, за это время они успели переговорить обо всем на свете.

Отсюда, сверху, весь Грин-кемп был виден, как на ладони. Слева тянулось постепенно переходящее в девственную тайгу редколесье, справа — вырубка с расположенными на ней срубами. Причал, по размерам напоминавший скорее небольшой мол, был выстроен вдоль заросшей камышами косы, вытянувшейся точно между подножием утеса и вырубкой.

Дом Улановых был двухэтажным, большим, деревянным, с добротным кирпичным фундаментом. С солярием наверху и двумя башенками мезонина, он чем-то напоминал дачи — такие, какими их строили раньше в европейской части России. Однако если архитектура дома несла некий налет романтизма, расположение было выбрано строго функционально, с точным расчетом обезопасить обитателей особняка от возможного нападения. Тоже чисто российская привычка. Между обращенной к тайге частью дома и самой тайгой был поставлен забор, на другой же части участка, обращенной к реке, забора не было. Этим достигалась простая цель: ни с той ни с другой стороны к дому нельзя было подойти незаметно.

В середине дня Наташа уходила делать дела по дому и разучивать гаммы. Он же продолжал лежать в шезлонге, разглядывая текущую внизу реку.

За эти дни он успел подумать о многом. О Гусе, самолете «сессна», двух ублюдках, залепивших ему рот пластырем, ограблении банка в Дэмпарте, о тысяче разных вещей. И все же главное, о чем он думал, лежа на берегу, была Наташа.

20

В этот день, проснувшись, он впервые встал с кровати сам. Затем, походив по комнате и выбравшись в коридор, понял: он вполне может самостоятельно передвигаться. Значит, тем более сможет сам управлять катером.

Вошедшая в комнату с завтраком Наташа застала его уже одетым. Прислонив край подноса к столу, сказала:

— Вижу, вы сегодня встали без меня. Да?

— Да. Сегодня хочу уйти к себе в Кемп-крик. Хватит вас затруднять.

Ему была важна ее реакция, но реакция была совсем не та, которую он ждал. Помолчав, Наташа сказала еле слышно:

— Вы меня нисколько не затрудняете.

Тут же, не глядя на него, стала переставлять на стол все, что принесла для завтрака. Подождав, пока последняя чашка окажется на столе, он спросил:

— Наташа, я могу попросить об одолжении?

Он всеми силами пытался превратить тягостное молчание в шутку.

— Об одолжении?

— Да. Позавтракайте со мной.

— С вами? — На секунду подняв глаза, посмотрела в окно за его спиной. — Ладно.

— Спасибо.