Тень доктора Кречмера

Вера лишь пожала плечами. Это был просто деловой костюм, подходивший к ее новой должности. К разреженной атмосфере высоких финансов, в которой она теперь существовала.

Зина поэкспериментировала с ее волосами и, поскольку Вера наотрез отказалась стричься, остановила выбор на французском узле. Вере эта прическа в стиле классического балета подходила идеально. Гладко зачесанные назад или разделенные на прямой пробор волосы оставляли лицо с большими серыми глазами открытым, а на затылке — прямо как в «Письмах незнакомке» Андре Моруа — колебался тяжелый узел волос, еще больше подчеркивающий хрупкость шеи.

Красить волосы Вера тоже не хотела, но тут уж Зина приперла ее к стенке:

— Знаешь, как твой цвет называется? Ну, у нас, у мастеров? «Немытый блондин».

— Кошмар какой! — ужаснулась Вера. — Я мою волосы два раза в неделю…

— Оправдываться будешь в прокуратуре, — Зина наслаждалась произведенным эффектом. — Не бойся, я тебя обесцвечивать не буду, подберу тонировку…

— Что это значит? — настороженно спросила Вера.

— Краска такая есть, щадящая, без перекиси. Держится не так долго, зато накладывать можно чаще. Тебе же не седину закрашивать! В общем, предоставь это мне.

Зина добилась своего. Мытье ромашкой и применение каких-то красок, известных ей одной, принесло плоды. Верины волосы приобрели чудесный светло-золотистый отлив. Подруги договорились, что Вера будет приходить в парикмахерскую каждую неделю в удобное для себя время.

— Я подстроюсь, — пообещала Зина. — У нас все по записи, но ты не будешь ждать. У нас с тобой процесс налажен.

Зина успела съездить в командировку в Лондон и по возвращении устроила у себя в салоне работу на английский манер.

— У них там всю подготовительную работу скидывают на ассистентов. Девочки-стажеры моют волосы, делают массаж головы, наносят и смывают краску, бальзам, кондиционер… Мастер на эту мелочовку отвлекаться не должен. Вот и мы будем так работать. Но смешивать краску я буду сама, ты не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — улыбалась Вера.

У Зины вообще обнаружилась недюжинная деловая хватка. Пока в других салонах клеили так называемые «наращенные» ногти и покрывали их художественными переводными картинками (это называлось дизайном ногтей), она нашла в Москве нескольких старых мастериц, делавших настоящий классический маникюр и педикюр с вырезанием мозолей и вросших ногтей. И к ним тоже приставила ассистенток, чтоб перенимали секреты ремесла. «Дизайн ногтей» тоже предлагала: почему бы и нег, раз есть спрос? Поэтому в салон «Зина», как назвал его Зинин муж Илья, стояли очереди по записи, пока в близлежащих салонах мастера по наращенным ногтям и переводным картинкам художественно томились от скуки.

Правда, самой Зине название не понравилось.

— Что это еще за «Зина»? — возмущалась она. — Кому Зина, а кому, может, и Зинаида Рифатовна! Кругом каких только названий нет! И «Дианы» с «Венерами», и «Парижи» с «Мадридами», и художников французских всех перебрали. Салон «Моне». Салон «Ренуар». А тут — «Зина»!

— А мне очень нравится, — сказала на это Вера. — Просто и демократично. И рвутся все, между прочим, к тебе, а не к «Ренуарам».

Вера помогла подруге оформить налоговую скидку: ведь ее салон стал считаться учебным заведением. И еще она договорилась в банке, чтобы все сотрудники, мужчины и женщины, обслуживались у Зины. Банк вносил за них ежегодно энную сумму, остальное они доплачивали сами. Салону это было очень выгодно: всегда имелся в наличии оборотный капитал.

ГЛАВА 12

Зина помогла Вере найти домработницу, и в Верином доме появилась рослая, щекастая, никогда не унывающая девица родом из Приднестровья, из города Бендеры, где у нее осталась куча родственников. Звали ее пышным именем Леокадия, очень популярным в Молдавии, но она охотно откликалась на Лёку. Лёка приехала в Москву на заработки.

Ехала Лёка не на пустое место. Некая состоятельная московская дама — не то родственница знакомых, не то знакомая родственников — пригласила ее ухаживать за своей обезножевшей матерью. У матери была своя квартира, в ней Лёка и поселилась. Состоятельная дама объявила, что платить ей не собирается: пусть работает за стол и ночлег.

Лёка согласилась, но жить в Москве совсем без денег было невозможно, да и ехала она в Москву, чтобы помогать оставшимся в Бендерах родным. Оглядевшись в столице, Лёка устроилась в салон «Зина» подрабатывать уборщицей и поварихой в свободное от основной работы время, благо это было рядом с домом. И все были довольны: и обезножевшая мать, и мастера в салоне, и сама Лёка. Недовольна осталась только состоятельная дама. Сколько ни плакала старушка-мать, сколько ни уверяла, что ей с Лёкочкой хорошо и никого ей больше не надо, узнав, что Лёка подрабатывает, состоятельная дама выставила ее на улицу.

Оставшись без жилья, Лёка пришла за помощью к Зине, и та на первых порах приютила ее в бытовке при парикмахерской.

— Давай договоримся так, — предложила Зина. — По утрам готовишь нам обед, остальное время — на твое усмотрение. Уборщицу я другую найму, все равно ставка грошовая. А ты себе еще работу найдешь.