Тень доктора Кречмера

Вера покачала головой. У нее не все было в порядке на работе, но она так привыкла все от всех скрывать, что не могла решиться и рассказать даже лучшей подруге. Почему-то ей казалось, что надо делать вид, будто все хорошо, и тогда все будет хорошо.

ГЛАВА 14

Со стороны кажется, что жизнь банковского учреждения похожа на фильм Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001»: статичные планы, череда бесшумных, завораживающе медленных проходов по коридорам, неслышная работа за дверями кабинетов, безукоризненно одетые служащие, смахивающие на роботов. На самом деле банк — такая же контора, как любая другая. Здесь, бывает, и романы крутят, и скандалят, и враждуют, и подсиживают. Есть места для курения, и там сплетничают. Страсти кипят. Случаются обманы, интриги, разоблачения.

Алла Кирилловна не оставляла Веру в покое. После ссор из-за гадалок или еврейских фамилий, когда последнее слово оставалось не за ней, она надувалась и неделями не разговаривала с Верой, чему Вера была только рада. Увы, недели проходили, обида выветривалась. Дружить-то, хочешь не хочешь, а надо. Алла Кирилловна решила зайти с другого боку.

— Вам, Верочка, — заговорила она, изжив обиду за книгу Левит, — нужно носить драгоценности. Вам пойдут холодные камни. Ни в коем случае не рубины, они вас просто зарежут…

— Зарубят, — скаламбурила Вера.

Алла Кирилловна недовольно покосилась на нее, но продолжила:

— Вам нужны сапфиры, изумруды…

— «Брылльонты», — подсказала Вера.

Опять Алла Кирилловна взглянула на нее с тревогой и сомнением, но тема драгоценных камней захватила ее настолько, что она решила довести свою мысль до конца.

— Бриллианты, — заговорила она с подлинной страстью в голосе, — это основа, это база…

— У меня база — семерка, — доверительно сообщила Вера.

— Верочка, — растерялась Алла Кирилловна, — с вами все в порядке?

— Со мной? — Вера вскинула на нее лукавый взгляд. — Да, со мной все в полном порядке.

На том разговор и закончился. Но Алла Кирилловна не оставляла усилий.

— У вас ведь сын, да, Верочка? — пошла она на новый приступ несколько дней спустя.

Вера подтвердила, что — да, у нее сын.

— Вы же не хотите отдавать его в армию?

На этот раз Алла Кирилловна задела больной нерв. Андрейка только пошел в школу, а Вера уже с ужасом думала о том, что будет, когда он эту школу окончит. Шла вторая чеченская война. Умом Вера понимала, что, пока Андрейка подрастет, вторая чеченская закончится, но к тому времени может начаться третья. Может, и не в Чечне, «горячих точек» полно.

Да и без всякой войны не хотела Вера отдавать сына в армию. Не понимала, отказывалась понимать, ради какой такой высшей цели мальчишек в армии унижают, избивают, морят голодом. Ей запомнился один случай.

Однажды, первой зимой после переезда в Москву, Вера пошла на рынок. Ей очень нравилось ходить на рынок, причем непременно одной. Андрейке на рынке скучно, он захочет взять Шайтана, а с Шайтаном вообще не пойдешь: пес ринется в мясной павильон и начнет попрошайничать. Прецеденты уже были. Антонина Ильинична и после деноминации 1998 года пугалась цен и всякий раз, попав на рынок, вспоминала, что при советской власти нарезной батон стоил двадцать пять копеек.

А вот Вере рынок нравился. Изобилием, яркостью красок, богатством ароматов и многообразных говоров он напоминал ей родной Сочи. И к тому же ей интересно было наблюдать, как меняется жизнь. Нигде эти перемены не были такими наглядными, как на рынке.

В советские времена все, что входило в туманное понятие «сфера обслуживания», действовало по принципу «Вас много, я одна». Все, что подразумевалось под словом «снабжение», сводилось к постулату «Лопай, что дают». А тут Вера ходила и любовалась самодельными надписями на торговых контейнерах. «Сыр — нарезаем». Так и было написано, через тире, чтоб от души. «Селедочка малосольная, очень вкусная, даем попробовать». «Пакеты для рыбы — бесплатно». Видимо, специально для пенсионеров, чтоб не волновались. Очень понравилось ей выведенное от руки на куске картона объявление: «Тушенка по ГОСТу». А ниже добавлено для непонятливых: «Именно мясо».

Вере нечасто удавалось вырваться на рынок, и она не упускала ни единой возможности. Вот и в тот раз пошла, благо денек выдался редкостный: морозец градусов пять, не больше, небо чистое, как будто умытое, солнце светит, воздух хрусткий, и уже тянет влажноватым запахом весны, хотя дело было в январе.

На подходе к рынку дорогу Вере преградили два солдатика в шинелях. На вид совсем подростки. Лица бледные, изнуренные, уши оттопыренные насквозь светятся, шейки цыплячьи… Тошнотворный запах прокисшего пота. И это в Москве, не в зауральских каких-нибудь степях!

— Девушка, — попросили они, — дайте сколько можете, а то на одной перловке загибаемся…