Тень Эдгара По

Мне, как и многим молодым людям, была присуща одна слабость — потребность добиться от окружающих полного понимания всего, что со мной происходит, добиться любой ценой. Потребность эту подогревала уверенность: мол, я сумею объяснить любой нюанс. Помню, как впервые сказал Питеру о необходимости защитить Эдгара По. Я думал, Питер сразу проникнется важностью задачи, и я сообщу мистеру По благие вести.

Мое первое письмо к Эдгару По от 16 марта 1845 года было продиктовано недопониманием, возникшим при чтении «Ворона», только-только опубликованного. В последней строфе сказано, что ворон сидит над входной дверью на бюсте Паллады. Ясно, что злая таинственная птица намерена преследовать молодого человека до скончания дней.

И, как будто с бюстом слит он, все сидит он, все сидит он,
Там, над входом, ворон черный с белым бюстом слит всегда.
Светом лампы озаренный, смотрит, словно демон сонный.
Тень ложится удлинненно, на полу лежит года, —
И душе не встать из тени, пусть идут, идут года, —
Знаю, — больше никогда!

[2]

Так вот, если ворон сидит над входной дверью, то каким образом свет лампы падает из-за его спины, что тень ворона лежит на полу? С юношеской импульсивностью я написал лично Эдгару По. Я почти требовал ответа, ибо хотел, чтобы в поэме не осталось белых пятен и потайных уголков. В конверт я вложил заодно и деньги на подписку на новый журнал «Бродвей джорнал», изданием которого По тогда занимался. Я хотел гарантировать себе прочтение всех будущих произведений Эдгара По.

Прошло несколько месяцев, а я не получил ни единой строчки в ответ и ни единого номера «Бродвей джорнал». Я снова написал мистеру По. Молчание продолжалось, и я обратился с жалобой к нью-йоркскому компаньону Эдгара По. Я требовал назад свои деньги. «Бродвей джорнал» меня больше не интересовал. И мне были присланы мои три доллара вместе с письмом. С письмом, подписанным рукой Эдгара А. По.

Как это было поразительно, как лестно! Подумать только, великий поэт лично обращается к обычному читателю всего двадцати трех лет от роду! Эдгар По даже снизошел до объяснения обстоятельства с лампой и тенью. «Я имел в виду, — писал он, — что на стене высоко над дверью, над бюстом Паллады, закреплен канделябр. Такое размещение светильников характерно для богатых домов Англии и наблюдается в лучших домах Нью-Йорка».

Как видите, По лично мне объяснил, откуда на полу тень ворона! Также он поблагодарил меня за смелый вопрос и заверил, что с удовольствием ответит и на другие вопросы, буде таковые возникнут. Что же до «Бродвей джорнал», компаньоны настояли на его закрытии. Ничего принципиально нового — просто очередная схватка между деньгами и литературой закончилась не в пользу последней. Впрочем, сам мистер По всегда считал «Бродвей джорнал» временным дополнением к остальным своим занятиям. Эдгар По выразил ненавязчивую надежду на нашу личную встречу; тогда он посвятит меня в свои планы и попросит совета. «Ибо в вопросах юриспруденции я совершеннейший профан», — сознался По.

За период с 1845 по октябрь 1849 года я отправил Эдгару По девять писем. В ответ мной были получены четыре учтивых и искренних послания, написанных его собственной рукой.

С особой страстью мистер По писал о намерении издавать новый журнал — «Стилус». Много лет он потратил на издание чужих журналов. «Мой журнал, — клялся По, — наконец-то позволит гениальным авторам отпраздновать победу над авторами талантливыми, то есть такими, которые в большей степени чувствуют, нежели думают. Мы не станем печатать недостойных, мы явим миру все произведения, которые ясностью идеи и, главное, служением истине, объединяются под определением “литература”». Долгие годы Эдгар По медлил с учреждением журнала. В последнем письме, отправленном летом 1849 года, он выразился в том смысле, что, если ожидание вплоть до Судного дня увеличит его шансы на успех, он, Эдгар По, готов ждать! И однако, По надеялся взять в руки первый номер уже в январе 1850 года.