Тень Эндера

Потом подтянулся, хотя сиденье, за которое он ухватился, было высоким и скользким и ему долго не удавалось удержаться. Тем не менее он влез и расположился на середине заднего сиденья, откуда поверх двух передних спинок можно было видеть, куда едет машина.

Один из солдат сел на водительское место. Боб ожидал, что другой сядет рядом с ним сзади, и уже предчувствовал, какой возникнет у них спор по поводу того, должен Боб занимать центральное место или нет. Но солдат предпочел сесть рядом с водителем, так что Боб остался один.

Он взглянул в боковое окно и увидел сестру Карлотту. Она все еще вытирала глаза носовым платком. Карлотта еле заметно махнула ему рукой. Боб в ответ помахал ей. Карлотта всхлипнула. Машина скользнула вдоль магнитного рельса дороги.

Вскоре они уже оказались за пределами города, бесшумно скользя на скорости сто шестьдесят километров в час. Впереди их ждал аэропорт Амстердама - один из трех европейских портов, запускавших шаттлы, которые уходили за пределы земного тяготения. С Роттердамом Боб прощался навсегда. Больше того, на какое-то время он прощался и с Землей вообще.

***

Боб никогда не летал на аэропланах, а потому не мог оценить, как сильно отличаются от них шаттлы, хотя остальные мальчишки только об этом и разговаривали после посадки. "Я думал, они куда больше", "Кажется, они взлетают прямо без разбега?", "Так то старые шаттлы, дурачина!", "И тут нет навесных столиков для подносов с едой!", "Это потому, глупая твоя башка, что в невесомости есть не положено".

Для Боба небо было небом, и оно интересовало его исключительно с точки зрения пойдет снег или дождь, будет ли гром или станет жечь яростное солнце. Поэтому полет в космос поразил его ничуть не больше, чем полет под облака.

А вот что его действительно заинтересовало, так это другие дети. Большинство из них были мальчишки, все как один старше его. И уж конечно, куда крупнее. Некоторые из них смотрели на него с непонятным выражением на лицах, а раз он даже услышал за спиной шепот:

- Это мальчик или кукла?

В насмешках по поводу его роста и возраста ничего нового для Боба не было. Больше того, его удивило, что подобных намеков было так мало, да и их произносили почему-то шепотом.

Занимали Боба сами дети. Все были такие толстые, такие мягкие. Их тела походили на подушки, щечки казались надувными, у них были густые волосы и хорошо подогнанные костюмчики. Боб тоже за последние месяцы поднакопил кое-какой жирок, которого у него не было с тех пор, как он покинул "место, где было чисто", но себя он не видел, а этих детишек мог рассматривать со всех сторон, мог сравнивать с другими уличными ребятами. Сержант мог бы разорвать любого из них пополам. Ахилл…

Нет, об Ахилле вспоминать не нужно. Боб попробовал представить их в очереди к дверям благотворительной столовки. Или ищущими бумажки от конфет, чтобы вылизывать их. Вот это да! За всю свою жизнь эти ребята не пропустили ни одной трапезы. Бобу захотелось так пнуть им в пузо, чтоб их вырвало той пищей, которую они только что сожрали. Пусть бы ощутили боль в желудке, пусть бы узнали, что такое свирепый голод. И пусть этот голод грызет их и на следующий день, и утром, и вечером, и тогда, когда они ходят, и тогда, когда спят; пусть они почувствуют нарастающую слабость, воспаление в горле, обморочную дрожь за глазными яблоками, головную боль, тошноту, опухающие суставы, голодный понос; пусть узнают, каково сознавать, что все больше слабеют мускулы и ты еле-еле держишься на ногах. Таким детям никогда не приходилось смотреть в лицо смерти, а потом жить с пониманием, что никогда этого не забудешь. Они очень самоуверенны. Потому что не знают, что такое опасность.

Они мне и в подметки не годятся.

И с такой же уверенностью он ощутил: я никогда с ними не сравняюсь. Они всегда будут крупнее, старше, сильнее, быстрее, здоровее. Счастливее. Они громко и хвастливо болтают друг с другом, они с тоской говорят о доме, они смеются над детьми, способности которых недостаточны, чтобы попасть в Боевую школу, они делают вид, что из каких-то тайных источников знакомы с порядками в этой школе. Боб молчал. Он только слушал и наблюдал за их поведением, за тем, как некоторые уже сейчас пытаются занять определенное место в будущей социальной иерархии. Видел, что кое-кто держится подавленно, так как уже привык, что его место в этой иерархии находится где-то внизу. Самая маленькая группа, наоборот, расслабилась: они были совершенно спокойны - они всегда находятся на самом верху и имеют право клевать остальных сколько им захочется. Какая-то часть души Боба звала его сейчас же вступить с этими ребятами в бой и выиграть его, пробившись локтями и когтями на самый верх пирамиды. Но другая часть с презрением призывала не ввязываться в эту игру. В самом деле - велика ли честь стать самой свирепой собакой в стае дворняжек?

Потом Боб поглядел на свои руки и на руки мальчика, сидевшего рядом. Да, в сравнении с ними он действительно смотрелся кукленком.