Тень Эндера

- Мы отдаем наши силы наиболее крупным проблемам человечества. Спаситель умер, чтобы искупить наши грехи. Мы стараемся очистить других людей от последствий греховности.

- Очень любопытный религиозный поиск, - заметил Антон. - Вот и я пытаюсь понять, можно ли рассматривать мою прежнюю научную деятельность как служение человечеству или просто как грязь, которую кому-то вроде вас придется вычищать.

- Я тоже думала об этом, - отозвалась сестра Карлотта.

- А узнать нам не дано.

Они вышли из сада в аллею, которая тянулась позади дома, потом на улицу, перешли ее и двинулись по тропинке через неухоженный парк.

- Эти деревья очень стары, - заметила сестра Карлотга.

- А сколько лет вам, Карлотта?

- Субъективно или объективно?

- Держитесь григорианского календаря - он все же уточнялся позже.

- Этот отход от юлианского ваш русский желудок все еще не может переварить?

- Нам из-за этого дела пришлось свыше семидесяти лет называть Ноябрьскую революцию Октябрьской.

- Вы слишком молоды, чтобы помнить коммунистический режим в России.

- Наоборот, я слишком стар и держу в голове воспоминания всех своих родных. Я хорошо помню то, что произошло задолго до того, как я родился. Я помню даже события, которых вообще не было. Я живу в памяти.

- Приятное место для проживания?

- Приятное? - Его передернуло. - Мне приходится смеяться надо всем этим. Иначе нельзя. Там так сладко и так печально - все трагично и ни из чего не извлечено уроков.

- Ибо человеческая природа неизменна.

- Я пытался представить себе, как Бог мог бы выполнить свою работу получше, когда творил человека. По своему подобию, насколько я помню?

- Он сотворил мужчину и женщину. Автоматически вопрос о его собственном образе слегка затуманился, как считают некоторые.

Антон расхохотался и довольно игриво шлепнул ее по спине.

- Вот уж не думал, что вы можете подшучивать над такими вещами. Я приятно удивлен.

- Рада, что сумела немного скрасить ваше мрачное существование.

- Вот, и тут же воткнули шип в мою бедную плоть. - Они достигли места, откуда открывался вид на море, лишь чуть менее красивый, чем с террасы дома Антона. - Мое существование не такое уж мрачное, Карлотта. Ибо я могу в праздности радоваться зрелищу великого компромисса Господа Бога, который сделал нас такими, какие мы есть.

- Компромисса?

- Ну вы же знаете: наши тела могли бы жить вечно. Мы можем не стареть. Наши клетки живут. Они могут чинить себя, могут воспроизводить себя и заменяться новыми. Они являются механизмом, который может восстанавливать даже костную ткань. Менопауза вовсе не означает, что женщина больше не может рожать детей. Наш мозг не обязан разрушаться, теряя память о прошлом или способность усваивать новое. Но Бог уже при нашем рождении вкладывает в нас смерть.

- Вы, кажется, заговорили о Боге серьезно?

- Бог вложил в нас неизбежность смерти, но он же дал нам и разум. У нас есть почти семьдесят лет или около того жизни, а если быть осторожными, то и девяносто. Говорят, что где-то в горах Грузии продолжительность жизни может достигать и ста тридцати, но лично я в это не верю. Они там все лгуны и наверняка бы поклялись, что вообще бессмертны, если бы от них не потребовали доказательств. Но жить мы могли бы вечно, если бы согласились прожить все это время дебилами.

- Не хотите ли вы сказать, что Бог, когда создавал человека, выбирал между долгой жизнью и интеллектом?

- Но ведь все это есть в вашей Библии, Карлотта. Два Древа - Познания и Жизни. Съедаете плод с Древа Познания и наверняка умираете. Съедаете с Древа Жизни - и остаетесь вечным ребенком в райском саду. Бессмертным.

- Вы рассуждаете в теологическом смысле, а я считала вас атеистом.

- Теология для меня шутка. Забавная. Я смеюсь над ней.

Я могу говорить смешные вещи о теологии, разговаривая с верующими. Вы понимаете меня? Мне это приятно. Успокаивает.

Теперь она поняла. Яснее объясниться он не мог. Он выдавал ей ту информацию, за которой она приехала, но в закодированном виде, в том виде, который обманет прослушивающих - а тут наверняка есть люди, следящие за ним, подслушивающие каждое его слово, - но он обманывает и собственный мозг.

Шуткой. Поэтому Антон мог сказать ей правду и говорить столь Долго, сколько он мог сохранять нужную форму разговора.

- Что ж, в этом случае я с удовольствием выслушаю ваши насмешки в адрес теологии.

- Книга Бытия повествует о людях, которые жили по девятьсот лет, но она умалчивает, как глупы были эти люди.

Карлотта рассмеялась нарочито громко.

- Вот почему Господь Бог утопил все человечество в своем небольшом потопчике, - продолжал шутить Антон. - Отделался от дураков и заменил их быструнчиками. Быстро-быстро-быстро шевелились их мозги, их метаболизм - тоже. Быстро-быстро - вперед к могиле.

- От Мафусаила, который прожил почти тысячелетие, до Моисея с его ста двадцатью годами, и к нам. Но у нас-то жизнь удлиняется?

- Я кончил, ваша честь.

- Разве мы становимся глупее?