Тень фараона

Она говорила об этом с плутовской улыбкой, но я верил ей. И ее ответ меня изумил, потому что не был частью предусмотренного сценария.

Я подумал о славных жителях селения, которые привели меня сюда. Без сомнения, они заслуживали того, чтобы я исполнил свою роль. Я с уважением относился к этой прекрасной жрице, которая была почти так же скептична, как и я сам, но исполняла свою роль превосходно. Я еще сомневался, как вдруг прекрасная идея озарила мое Ка.

– Признаю, что недооценивал тебя. Ты не только прекрасна, ты еще и очень мудра. Скажи, что произойдет в ближайшие дни?

– Как местная верховная жрица я должна поехать в Фивы, чтобы отчитаться перед богиней, обитающей в храме в большом городе, и тогда она примет мою жертву.

– Возьмешь меня с собой? Скажем… как своего слугу?

Она удивленно выгнула брови:

– Это не опасно для меня?

– Вовсе нет. Я никогда не подвергну тебя опасности.

– А в чем моя выгода?

Я улыбнулся:

– В эту ночь я с жаром буду совершать приношение богине.

– А в остальные, пока мы не расстанемся?

Я расхохотался.

– Договорились.

31

Это не была ночь любви, но я вспоминал ее с нежностью весь остаток моей короткой жизни и вечного существования.

Нефрет, так ее звали, хотя ее имя не должно было произноситься, и только мне было открыто ввиду моей настойчивости, была нежна, как человек, отдававший свою любовь богу.

После того как мы поговорили, она хлопком в ладоши подозвала остальных жриц, и они уселись вокруг нас, тихонько напевая, а три из них играли на музыкальных инструментах – флейте, арфе и маленьком барабане, – едва касаясь их. Казалось, они боятся разбудить богиню.

Я помню тонкий пьянящий запах ладана и легкие ароматы благовоний, хорошо мне знакомые как искушенному придворному: это был кифи[15], не такой дорогой, как тот, что я знал как аромат благородных дам в городе Солнечного Диска, но такой же приятный, мирра и тириак[16], а также благовоние, предназначенное только для богини, оно называлось «тайна Мин», и еще тишеп и мадхет.

Все девушки направились к статуе, принося ей в жертву свои тела, они сменяли друг друга, чтобы нежно любить меня символическим образом (в первые минуты я испугался, что придется совершать совокупление с каждой из них, потому что мое тело не было готово к таким подвигам). Одни целовали меня, другие ложились рядом, не касаясь меня, а самые дерзкие трогали меня и даже прижимали к себе. Я даже овладел двумя из них, хотя это длилось недолго, потому что, когда я терял голову от страсти, Нефрет дотрагивалась до них, и они послушно отстранялись. Наставала очередь верховной жрицы, которая улыбалась мне улыбкой опытной женщины, прежде чем предаться любви.

Я считал это честью, наградой за свое участие в сражении, и весь этот ритуал нисколько не мешал мне бесконечно обожать царицу, хотя в этот раз мне не нужно было представлять ее лицо вместо лица Нефрет, которую я любил в течение всей ночи, словно это была моя обязанность, и мы оба издавали такие громкие крики, что их наверняка должны были слышать за стенами храма.

Нефрет, невероятно пылкая и очень опытная, давала мне краткие передышки, во время которых мы ели пищу, лежавшую рядом с нами, чтобы набраться сил и продолжать любить друг друга. Однажды ей пришлось даже дать пощечину девушке, которая, не знаю, ведомая желанием или пылкой преданностью богине, хотела, чтобы я взял ее без согласия верховной жрицы.

Я помню каждую необычную позу, которую придумывала Нефрет. Когда мой взгляд отклонялся от ее тела, он наталкивался на исступленные улыбки и жадные глаза завидующих красавице Нефрет жриц, которые отдали бы все, что угодно, лишь бы оказаться на месте верховной жрицы, даже будь я мерзким бородатым хеттом.

Богиня, казалось, глядела на нас с одобрением. В какой-то момент я с удивлением отметил, что две девушки занимаются любовью друг с другом, это подстегнуло мое желание, заставив Нефрет рассмеяться.

Утром мы уснули все так же вдвоем в душном непроветриваемом помещении, пропахшем совокуплением. Этот запах как будто исходил от самой богини. Одна из жриц вышла сообщить со всем обилием подробностей о чудесной жертве земле и предполагаемых наградах в виде столь же обильного урожая, как соития прошедшей ночью.

Меня разбудили крики людей, и я увидел улыбающуюся Нефрет.

– Богиня довольна.

Я тряхнул головой и не мог не улыбнуться такому лицемерию.

– Мне трудно представить, что ты действительно веришь во все это.

Улыбка необыкновенно красила ее, она была такой же чистой, как дождь, как воды Нила в половодье. Я чувствовал себя прекрасно.

– Скажи, могу ли я хотеть лучшей жизни? – спросила она.

– А если бы я был старик, больной и отвратительный?

– Честь принимать его выпала бы одной из девушек, которую после этого продвинули бы в иерархии жриц храма. – Она снова засмеялась. – И почему ты думаешь, что я делаю это не ради богини? Тебе не кажется, что ты слишком высокого о себе мнения?

– Ну да, может быть, но не чересчур. – Я улыбнулся. В моей жизни с тех пор, как я ребенком учился в капе, было немного хороших моментов, и это один из них.