Тень Галилеянина

И пришел опять в синагогу; там был человек, имевший иссохшую руку. И наблюдали за Ним, не исцелит ли его в субботу, чтобы обвинить Его. Он же говорит человеки, имевшему иссохшую руку: стань на средину. А им говорит: должно ли в субботу добро делать или зло делать? Душу спасти или погубить? Но они молчали. И, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их говорит тому человеку: протяни руку твою. Он протянул, и стала рука его здорова, как другая.[133]

Все внимательно слушали ее. Гамалиил доброжелательно сказал:

– Мирьям, ведь это не такой пример, как наша овца в колодце, как тебе кажется? Ведь овца бы утонула, если бы ее тут же не вытащили. А человек с высохшей рукой, разве не мог он день подождать? Дело ведь не в том, творить добро или зло, лечить или убивать! Дело в том, творить добро сегодня или завтра.

Даниил вставил:

– Видишь, что получается, если начать делать уступки. Отсюда происходят злоупотребления. Этот Иисус точно знает: все книжники согласятся с ним, что в субботу разрешено помогать ближнему. Но он дает совсем радикальное толкование: каждый, дескать, может сам решать, когда он должен соблюдать субботу, а когда нет. Когда он обязан помочь, а когда нет.

Ханна еле дослушала его:

– Я не понимаю всех этих тонкостей. Но ведь ясно одно: помогать в субботу можно. Суббота – для человека, а не человек для субботы. Человеческая жизнь дороже субботы. [134]

Гамалиил стал защищаться:

– Смотря что понимать под помощью. Кто-то может сказать: я хочу помочь соседу убрать урожай. Поэтому мне разрешается нарушить субботу. Нет, нужно наперед точно оговорить все случаи.

Я попробовал вмешаться:

– Признайте хотя бы этот случай: что можно в субботу послать за врачом. Мы не сделали ничего плохого, послав за Гиппократом.

Не нужно было мне этого говорить! Даниил напустился на меня:

– Гиппократ – врач из язычников! Чужак! Разве в Тивериаде нет врачей-евреев? Нет, это и правда слишком. Сначала нарушить субботу, потом заповеди чистоты. Разве ты не знаешь, что чужеземцы и евреи не должны прикасаться друг к другу? Их должна разделять такая же пропасть, как чистое и нечистое! А ты хочешь, чтобы еврейскую девочку лечил языческий врач? Хочешь, чтобы он пришел сюда, в эту комнату?

Я упрямо возразил:

– Гиппократ лечит в Тивериаде евреев. Почему он не может делать то же самое в Капернауме?

Маттафия нарочито повернулся к нам спиной, подвинул себе стул и подсел к Ханне, которая все еще держала на руках горящую в лихорадке дочь.

Гамалиил серьезно сказал:

– Евреи в Тивериаде не так строго соблюдают заповеди чистоты. Когда Ирод Антипа основал этот город, он знал, что такое поселение идет вразрез с нашими законами. Ведь Тивериада построена на множестве могил. [135]Наш закон толкует такие поселения как нечистые. Но никому не было дела. Эта Тивериада – нечистый город!

Даниил поддержал его:

– Сейчас кругом все больше и больше пренебрегают Законом. Для сторонников Иисуса нет разницы между чистым и нечистым. Они не моют рук перед едо [136] ¹. Идя в субботу через поле, рвут колосья. [137]Они не сторонятся чужеземцев. Теперь они даже пускают врачей-язычников в еврейские дома!

Его слова разозлили меня:

– Я не приверженец Иисуса! Я никогда не встречался с ним. Но я всегда позову врача-язычника, – неважно, что говорит Иисус или говорите вы! А что он, кстати, говорит о заповедях чистоты?

Гамалиил объяснил:

– Я слышал, как он вел спор об этом. Он отмел все наши аргументы, сказав:

Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека.[138]

Я спросил:

– Он имел в виду, что нет разницы между чистым и нечистым?

– Именно так! Если представить себе, что он прав, то нет больше никакой нечистой пищи, никаких нечистых людей и нечистых мест. Все вдруг сделалось бы чистым. Стало бы можно все покупать у язычников и все им продавать!

Я насторожился:

– И оливковое масло тоже можно было бы покупать у чужеземцев?

Гамалиил кивнул.

– Да, можно сделать такой вывод!

Я замолчал, думая о последствиях, какие это могло бы иметь для нашей торговли, когда в разговор вдруг вмешался Маттафия: