Тень Галилеянина

– Я еще не рассказал тебе, что мне удалось узнать о споре, разгоревшемся сразу после инцидента. Иисуса попросили дать объяснения. Он должен был сказать, кто уполномочил его мешать нормальной работе Храма. Вместо ответа он спросил их: как, по мнению храмовых властей, было крещение Иоанна – от Бога или нет?

– И что они ответили?

– Ничего. Его противники промолчали. Тогда он сказал: если вы не говорите – от Бога Иоанново крещение или нет, тогда и я вам не скажу, кто уполномочил меня мешать нормальной работе Храма![223]

– Может быть, он только хотел уйти от неприятного вопроса?

– У меня на этот счет своя идея. Ты как-то объяснил мне, какую роль играет Храм для вашего народа и всего общества: грехи народа искупаются здесь через жертвоприношение. Креститель предлагает другой путь освобождения от грехов – крещение. Предположим, храмовые служители согласились бы с тем, что Иоанново крещение от Бога. Но это значило бы, что им пришлось бы ответить и на такой вопрос: зачем для прощения грехов вы приносите еще и жертвы? Зачем вы умерщвляете животных? Почему сами не пойдете к Иордану и в каком-то смысле не принесете в жертву самих себя – омывшись в его водах? Короче говоря, мне это представляется так: Иисус хочет вовсе упразднить Храм в его теперешней роли! Тот, кто утверждает, что освобождение от грехов может быть вообще никак не связано с Храмом, подрывает его авторитет!

– Возможно, ты и прав. Многие странствующие философы, в первую очередь последователи Пифагора, отвергают кровавые жертвоприношения.

– Если моя мысль верна, Иисус представляет угрозу для Храма, а значит, для связанной с ним священнической аристократии и жителей Иерусалима. Для них – да, но не для Рима. Мы не вмешиваемся в решение спорных внутрирелигиозных вопросов. Но я должен выяснить вопрос, есть ли тут связь с зелотами. Почему именно теперь они вдруг появились в Иерусалиме? Тебе удалось что-нибудь узнать о связях Иисуса с зелотами?

К этому вопросу я подготовился заранее. Еще по дороге сюда я самым тщательным образом продумал все, что следовало сказать:

– Согласно собранной информации, – начал я, – среди людей, сопровождающих Иисуса в его переходах с места на место, есть по крайней мере один зелот, а может быть, их даже трое. Что касается первого, по имени Симон Зелот, то здесь само прозвище не оставляет никаких сомнений. Что же до второго, по прозванию Иуда Искариот, то здесь у меня нет полной уверенности. Не исключено, что его прозвище соответствует слову «сикарий».[224] И, наконец, подозрение вызывает некий Симон Бариона: известно, что некоторые люди называют зелотов «барионим», что означает – люди, живущие в пустынных местах. Впрочем, имена Иуды и Симона допускают также и иные толкования.[225]

Метилий увидел в моих словах подтверждение собственным мыслям.

– Вот как! Значит, между Иисусом и зелотами действительно есть связь.

Чего-то в этом роде я и ждал, поэтому не затруднился с ответом:

– Я сам решил разобраться в этом, и выводы оказались более чем удивительными. Сначала мое внимание привлекло то обстоятельство, что в числе самых близких соратников Иисуса есть некий сборщик податей по имени Левий – один из тех ненавистных мытарей и взимателей налогов, которым зелоты объявили войну. Затем мне в голову пришла вот какая мысль. Я подумал: если среди сторонников Иисуса есть некто по прозвищу «Зелот», это во всяком случае должно означать, что не все они зелоты, иначе не имело бы смысла давать такое имя одному, чтобы отличать его от других.

– Но это вовсе не отменяет моих подозрений! – возразил Метилий.

– Точно так же подумал и я. Но я разобрался во всем досконально. Мне удалось установить контакт с несколькими зелотами. От них я узнал, что Симон Зелот раньше был с ними, а теперь считается у них предателем, из-за того что ушел к Иисусу. Больше того, в этом Иисусе зелоты видят угрозу для себя: ведь он отвергает насилие. Он не признает методов, которыми действуют зелоты. Если число его сторонников в их рядах и среди населения будет увеличиваться, то для деятелей сопротивления это будет означать существенный урон.

– Если я тебя правильно понимаю, нарушители спокойствия делятся на две группы, борющиеся за сердца одних и тех же сторонников и сочувствующих. С одной стороны, это – зелоты, с другой – Иисус. Правильно?

– Я бы сказал так: зелоты указывают на существующую в нашей стране проблему. А Иисус может стать ее решением. Или точнее: он навел меня на мысль о возможном решении.

– Ты должен объяснить мне это так, чтобы я понял.

Метилий смотрел на меня с интересом. Он был явно растерян, не зная, как римским властям правильнее повести себя в такой ситуации. Мне показалось, что он будет благодарен мне за любую подсказку.

Я набрал в грудь побольше воздуха. Это был шанс, которого я ждал. Может быть, мой единственный шанс спасти Варавву. Теперь все зависело от того, удастся ли мне убедить Метилия.