Тень Гамаюна

Не помня себя от стыда и жалости, девушка выскочила из дома, села в машину и поехала, куда глаза глядят. Так глупо, по – детски, она решила порвать с чувством нестерпимой обиды, с психологической травмой, нанесенной самым близким человеком. Помотавшись без смысла по городу, Алина вырулила на проспект Славы, миновала Ивановскую улицу, притормозила у обочины Народной, и, сообразив, что домой возвращаться категорически не хочет, заглянула в записную книжку мобильника. Был вариант отправиться на дачу к новому ученику, позаниматься с которым, ей предложили накануне. Созвонилась, выехала за город, но, плохо зная дорогу, свернула куда – то не туда. В довершение всех неприятностей – закончился бензин. О том, что было дальше, лучше не вспоминать!

– Коленька! – раздался со стороны крыльца голос, – родной ты мой, приехал! – Елизавета Матвеевна радостно семенила навстречу сыну, раскинув руки. Он подхватил свою сухонькую мать и закружил.

– Что ты, что ты, отпусти меня, – заохала матушка. Николай поставил старушку на землю.

– А загорел – то как! – с удовольствием констатировала она, оглядев своего любимого сына. Повосторгавшись еще немного, и вскоре насладившись радостью встречи, Елизавета Матвеевна бросила осторожный взгляд на открытую дверь автомобиля, там точно кто – то сидел. Каково же было ее удивление, когда на сидении она разглядела молодую девушку, закутанную в Николенькин свитер.

– Это кто к нам приехал? – с радостной нескрываемой надеждой спросила она. Николай усмехнулся. Ну, никакой конспирации матушка не признает. В каждой знакомой видит будущее счастье своего сына. По мнению матушки, он настоящий нелюдим. В обществе бывает редко, так, где же найдется та женщина, что оценит его по заслугам? И, если рядом с сыном появлялась какая – нибудь особа, матушка начинала строить далеко идущие планы. Правда, особы рядом с Николаем все были или ученые секретарши, или канцелярские крысы, или зачуханные студентки, но Елизавета Матвеевна знала – любовь к Николаю придет! Он сам найдет свою женщину. Так было с его отцом – Петром Петровичем, с дедом и прадедом. Любовь к ним приходила поздно, но это была настоящая любовь!

– Познакомься, мама, – Николай помог прихрамывающей девушке выйти из машины, – это Алина Владимировна Гриднева, пианистка и по совместительству – стайер – любитель. В результате ее неосмотрительного марафона, мы столкнулись на проезжей дороге. У Алины ушиблена нога, и она очень нуждается в твоей опеке.

Пес подошел к Алине, обнюхал ее, вильнул хвостом и лег у ног рядом. Сие признание собаки, что Алина свой человек, не прошло для Елизаветы Матвеевны бесследно. Она всплеснула руками и сказала:

– Пойдемте в дом, здесь вас никто не обидит.

По деревянному, крашенному коричнево – охристой краской крылечку, Алина прошла на веранду, затем в небольшую кухоньку, где, по всей вероятности, было царство Елизаветы Матвеевны. Над столом, накрытым веселенькой клеенкой, висели в ряд начищенные сковородки, ситечки, половники, ковшики. Слева и справа от стола расположились стеллажи с посудой, ведрами с колодезной водой, стояли прозрачные банки с крупами, солью, сахаром. От всего этого повеяло на Алину таким домашним теплом и сердечностью, такой простотой и обстоятельностью, что она сразу успокоилась. Елизавета Матвеевна открыла следующую дверь, и они вошли в столовую. Карминно – красная печь по правую руку от входа сразу привлекла внимание Алины. На печи весело смотрелись гончарные изделия – расписные вазы, горшки, миски. В многочисленных вазах тонко благоухали свежие цветы, срезанные Елизаветой Матвеевной к приезду сына. Слева, у окна стоял обеденный стол, а во все стороны из столовой вели двери в другие комнаты. – «Удобно, – подумала Алина, – хочешь, не хочешь, на улицу попадаешь через столовую, она объединяющий центр семьи».

Комнатка, в которую привела девушку Елизавета Матвеевна, была маленькой, уютной, с окном, выходящим в сад, с большим старинным зеркалом до потолка и такой же старинной кроватью.

– Располагайтесь, вот вам полотенце, умывальник на кухне. Банька протоплена к приезду Коленьки, если хотите помыться сейчас, до ужина, то, как раз успеете, пока я собираю на стол.

Ужинали на террасе. Августовские комары были уже не такие кровожадные, поэтому Елизавета Матвеевна не стала зажигать сосновые шишки. Легкий ветерок отгонял самых настойчивых насекомых, и неспешная трапеза ничем не омрачалась. Вдруг Елизавета Матвеевна всплеснула руками, вспомнив о чем – то, и побежала на кухню. Через минуту перед Николаем стояла тарелка с жареной докторской колбасой.

– Чуть не забыла, – проговорила матушка, – твоя любимая. Она повернулась к Алине, – он в детстве заснуть не мог, если я ему на ночь докторской колбаски не поджарю. Глядя на своего большого сына, Елизавета Матвеевна глубоко вздохнула, как человек, свято исполнивший свой долг. Николай ласково посмотрел на матушку и сказал:

– Спасибо, мама. Ты иди, мы еще посидим здесь.