Тень Гамаюна

Старый волхв и отроки возвращаются домой не с пустыми руками. Два зайца, да лисица – неплохой промысел. Из лисы знатная шапка княжичу Андрею получится. А заячьи шкурки Богуну сгодятся. Сошьет из них старик себе теплые рукавицы. Идут охотники неспешно. Лес – то почти к городскому рву подступает. Уже виден береговой хребет Клязьмы, а на нем южные ворота с башней, смотрящие в сторону Рязанского княжества. Крепостная широкая стена оберегает город Владимир от нашествия врагов с юго – запада. А восточнее Суздальского княжества лежат земли Волжских булгар. Опасное соседство! Непохожи они ничем на арабских единоверцев. У тех высочайшая культура ткачества – драгоценные ковры и тонкие сукна. Развитое горное дело, прекрасное оружие, усовершенствованная система орошения земли, высокие урожаи. А эти – без конца грабят купеческие караваны, идущие в Царьград, а в Днепровских землях половцы дело довершают. Батюшка, князь Юрий Владимирович, прозванный за вечное стремление воевать чужие земли Долгоруким, сердит на них был. Последнее время стал неустанно укреплять вотчину свою. Столицу перенес из Ростова в Суздаль, поближе к Владимиру, где дети от двух его браков постоянно живут под присмотром тысяцкого боярина Георгия Шимона. Тут и княгиня Елена, вторая жена князя Юрия, вместе с его сыновьями обитает. Суздальские земли, скрытые от кочевников за непроходимыми вятскими да муромскими лесами, за искусственными рвами и речными поймами, как нельзя лучше подходили для зимнего проживания.

День был на исходе. Охотники поднялись к насыпным валам.

– Эй, стражи! – прокричал Кузьма, – отворяйте ворота, молодой княжич с охоты идет!

Заскрипели створки башенных ворот, приняли внутрь охотников. Сквозь проход в частоколе стены, окружающей по периметру город, вышли они к детинцу. На южной кромке городской площади красовалась каменная церковь Спаса, построенная Владимиром Мономахом, в честь которого и назван был этот город. Княжич Андрей и его верный гридь, отрок Кузьма, по утрам любили слушать в этой церкви ангельское пение, а то и сами вставали вряд с певчими. А нянюшкина Илью больше убранство да позолота храма восхищали. Он иконы да оклады рассматривал, подолгу замирал рядом с киотом Богородицы, красотой узорочья любовался.