Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

Они поженились в Испании, свидетелями были Антон и его невеста. Оставаться там так долго, как они себе позволили, было опасно, хотя они и старались уменьшить риск, постоянно и неожиданно уезжая и возвращаясь из других городов. Самым любимым у них стала Барселона, волшебная страна домов, будто построенных Гауди – или, быть может, возникших из его снов. Они венчались в соборе Саграда Фамилия – одна из немногих работ самого Гауди, еще сохранившаяся, и название вполне подходило для свадьбы. Конечно, «саграда фамилия» относится только к Святому семейству, но так ведь можно назвать и любую семью. К тому же разве дети Петры появятся не от непорочного зачатия?

Медовый месяц, уж какой ни есть – неделя, проведенная вместе в перелетах по Балеарским островам, в наслаждении Средиземным морем и африканским бризом, – все же оказался на неделю дольше, чем Петра могла рассчитывать. Узнав характер Боба настолько, насколько вообще один человек может знать другого, Петра несколько смущалась перспективой познать его тело и позволить ему познать свое. Но здесь помог Дарвин, потому что страсть, которая заставляет вид существовать, искупила взаимную неуклюжесть, неумелость, невежество и голод.

Петра уже начала принимать таблетки, регулирующие цикл. Это исключало возможность естественного зачатия ребенка до начала процесса внешнего оплодотворения, но иногда Петре хотелось этого, и дважды ей снилось, как доброжелательный доктор ей говорит: «Извините, но имплантировать эмбрионы невозможно, потому что вы уже беременны».

Однако Петра не поддавалась этим мыслям. Все равно скоро у нее будет его ребенок.

Сейчас они были в Роттердаме и занимались делом. Искали не доброго доктора из ее снов, а серийного убийцу, от которого Боб когда-то чудом ускользнул, чтобы он дал им ребенка, который не умрет великаном в двадцать лет.

– Если долго будем ждать, – сказал Боб, – они закроют контору.

– Ну уж нет, – возразила Петра. – Волеску всю ночь будет ждать, чтобы увидеть тебя. Ты – его эксперимент, удавшийся вопреки его трусости.

– Я думал, это была моя удача, а не его.

Петра прижалась к его руке:

– Моя это была удача.

– Твоя? Почему?

– А как же? Ведь это мне достались все призы.

– Сказала бы ты такое в Боевой школе, стала бы посмешищем для ребят всех армий.

– Это потому что армии были составлены из деток, не достигших половой зрелости. Взрослых такие вещи уже не смущают.

– Это не так, – возразил Боб. – Есть лишь короткое окно взросления, когда романтические высказывания кажутся поэзией.

– Такова сила гормонов, что мы, хотя и осознаем биологические причины наших чувств, все равно их испытываем.

– Пошли внутрь, – сказал Боб. – Поимеем несколько новых ощущений.

Она поцеловала его:

– Пошли делать ребенка!

– Пытаться, – поправил ее Боб. – Потому что я не позволю тебе завести ребенка, у которого будет активирован ключ Антона.

– Знаю.

– И ты мне обещаешь, что эмбрионы с ключом Антона будут уничтожены.

– Конечно.

Это его успокоило, хотя он наверняка заметил, что она не пообещала ему прямо. Может быть, он поэтому все время и спрашивал.

– Тогда ладно, – сказал он.

– Тогда ладно, – отозвалась она. – Пойдем посмотрим на этого убийцу младенцев?

– Я только думаю, может, не стоит так называть его в лицо?

– С каких это пор ты заботишься о хороших манерах?

Волеску оказался именно таким мерзким типом, каким его и представляла Петра. Весь такой деловой, играющий роль большого ученого, но Петра знала, что таится за этой маской. Она видела, как он не может оторвать глаз от Боба, видела, как он мысленно его измеряет. Ей хотелось вставить пару едких замечаний насчет того, как тюрьма исправляет людей, правда, немного лишнего веса, надо бы ходить побольше… но этот человек должен был выбрать им младенца, и незачем было его против себя настраивать.

– Я не мог поверить, что мне предстоит встреча с вами, – говорил Волеску. – От той монахини, что меня навещала, я узнал, что вы живы, и обрадовался. Тогда я уже был в тюрьме – а я ведь пытался уничтожить улики именно затем, чтобы туда не попасть. Так что смысла не было их уничтожать. И я жалел, что пришлось это сделать. Тут она появляется и говорит мне, что одного я оставил в живых. Забрезжил луч надежды во тьме отчаяния. И вот вы здесь.

Снова он смерил Боба взглядом с головы до ног.

– Да, вот он я, очень высокий для своего возраста, что вы, кажется, и пытаетесь оценить.

– Прошу прощения, – извинился Волеску. – Я знаю, что вас сюда привело иное дело. Очень важное.

– Вы уверены, – спросил Боб, – что ваш тест на ключ Антона абсолютно точен и безвреден?

– Вы же существуете? – ответил Волеску. – И вы такой, какой есть? Мы не стали бы сохранять те, в которых не было этого гена. У нас был безопасный и надежный тест.

– Имплантирован был каждый из клонированных эмбрионов, – сказал Боб. – Тест оказался положителен у всех?

– В те времена я здорово умел имплантировать клетки. Искусство, которое в наше время не очень востребовано в работе с людьми, потому что генетические изменения запрещены.