Читаем Тень Гегемона. Театр теней (сборник) полностью

Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

– Кто-то должен первым проявить доверие. Это та возможность, которой вы ждали, вы и все ваши предшественники. Индийская армия отходит от ваших границ. Можете послать вперед свои войска. Можете превратить этот жест мира в кровавую баню. Или можете велеть своим войскам идти на запад и на север. Иран ждет, чтобы вы принесли ему чистоту ислама. Халифат Стамбула ждет, пока вы собьете с него цепи светского правительства Турции. А за спиной у вас останутся только братья по Индостану, желающие вам удачи, чтобы вы показали величие этой земли, избранной Богом, и показали, что она готова подняться.

– Не тратьте слов, – сказал Вахаби. – Вы понимаете, что я должен проверить подлинность этой подписи и убедиться, что войска Индии отходят в указанном вами направлении.

– Вы сделаете то, что считаете нужным сделать, – ответил Ахилл. – А я сейчас возвращаюсь в Индию.

– Не ожидая моего ответа?

– Я не задавал вам вопроса, – сказал Ахилл. – Вопрос задал Тикал Чапекар, и это ему вы должны дать ответ. Я всего лишь посланец.

С этими словами Ахилл встал. Петра тоже. Ахилл смело подошел к Вахаби и протянул руку:

– Я надеюсь, вы простите меня, но мне трудно было бы вернуться в Индию и не иметь возможности сказать, что моя рука касалась руки Джафара Вахаби.

Вахаби протянул руку для пожатия.

– Навязчивый иностранец, – сказал он, но глаза его подмигнули, и Ахилл в ответ улыбнулся.

«Неужто это действительно вышло? – подумала Петра. – Молотов с Риббентропом торговались неделями, а Ахилл добился своего единственным разговором».

Какие же были у него волшебные слова?

Но по пути, снова под эскортом четырех индийских солдат – фактически ее сторожей, – Петра поняла, что волшебных слов не было. Ахилл просто изучил обоих лидеров и понял их честолюбие, жажду величия. Каждому из них он сказал то, что они больше всего хотели услышать. Он дал им мир, которого они давно втайне жаждали.

При разговоре с Чапекаром Петра не присутствовала, но могла себе представить, как он проходил.

«Вы должны сделать первый шаг, – наверняка говорил Ахилл. – Действительно, мусульмане могут этим воспользоваться, могут напасть. Но у вас самая большая в мире армия и самый великий народ. Пусть нападут, вы выдержите удар и возвратите его обратно с силой воды, прорвавшей плотину. И никто не осудит вас за попытку установить мир».

«А я ведь не саботировала планы, – сообразила Петра. – Я была так уверена, что их нельзя будет использовать, что не позаботилась заложить в них дефекты. Они могут и в самом деле сработать. Что же я наделала?»

И теперь она поняла, зачем Ахилл взял ее с собой. Конечно, он хотел поважничать перед ней – почему-то ему был нужен свидетель его триумфа. Но было еще кое-что. Он хотел ткнуть ее носом в тот факт, что сделает такое, чего, по ее словам, сделать невозможно.

Хуже всего, она поймала себя на надеждах, что ее планы действительно будут пущены в ход, и не потому, что ей хотелось, чтобы Ахилл выиграл войну, а чтобы утереть нос тем сукиным сынам из Боевой школы, которые так над ее планами издевались.

«Надо как-то передать весточку Бобу. Надо его предупредить, чтобы он предупредил правительства Бирмы и Таиланда. Что-то надо сделать, чтобы подорвать мои собственные планы, иначе гибель и разрушение будут на моей совести».

Она глянула на Ахилла, который спал на сиденье, не замечая пролетавших внизу миль, устремленного к своим завоеваниям. Если только убрать из уравнений его убийства, он бы оказался замечательным парнем. Из Боевой школы его отчислили с клеймом «психопат», и все же он сумел склонить на свою сторону не одно, а три главных мировых правительства.

«Я своими глазами видела его последний триумф, и все еще не до конца понимаю, как он это сделал».

Она вспомнила рассказ из детства – про Адама и Еву в саду и говорящего змея. Она тогда спросила, к возмущению всей семьи: что за дура была эта Ева, что поверила змею? Но теперь она понимала. Она слышала голос змея и видела, как подпал под его очарование могучий и властный человек.

«Съешь этот плод, и исполнится желание твоего сердца. В нем не зло, в нем благородство и добро. Тебя прославят за это.

И он восхитителен на вкус».