Тень гоблина

Еще раз убедившись, что подлость, она и при демократах остается подлостью, Пужин двинулся дальше по руслу своей извилистой жизни. Однако новые мытарства ни в какие сравнения не шли с мытарствами прошлыми. Отказавшись от иудиного предложения бывшего коллеги остаться на своем хлебном месте и служить теперь уже ему, новому мэру, Николай Николаевич попытался заняться чистым бизнесом, но, не имея к этому ни склонности, ни особого таланта, вскорости загрустил. И опять подвернулся счастливый случай. Ему всегда везло на эти случаи! Совершенно случайно он столкнулся, что называется, нос к носу со своим бывшим университетским однокашником, а ныне одним из отцов новой экономики, всесильным москвичом Голом Владленовичем.

Встретились, обрадовались друг другу, повспоминали студенческие годы, позубоскалили над преподавателями, перешли к делам нынешним, и получил он предложение перебраться в столицу и усилить контроль за неимоверными деньгами, отпускаемыми на улучшение условий быта и работы всеми любимого Гаранта конституции. Вот так и состоялось его первое пришествие в Первопрестольную.

Пужин наматывал круги по живописному участку новой дачи. Бегать он не любил, а предпочитал быструю ходьбу, считая её наиболее эффективной, равномерно нагружающей все мышцы и дающей возможность спокойно обдумать и проанализировать все, что произошло за минувший день. А задумываться в последнее время было над чем. Какие-то странные и не совсем ясные веянья завитали над его слегка лысеющей головой. Разговор с главой Царевой администрации, по совместительству придворным летописцем и будущим зятем, сначала не вызвал никаких побочных мыслей и тревог. Разговор как разговор, как и полагается начальника с подчиненным. Хотя на этого начальника без улыбки смотреть было невозможно. Потертые джинсы и ковбойскую рубашку хоть и с боем, но все же удалось с него снять и переодеть его в приличный костюм, однако, носить обязательный для Старой площади галстук не смог заставить даже сам Царь. Ходил этот начальник подпрыгивающей походкой, сторонился большого скопления чиновного люда, на заданные вопросы отвечал односложно и весьма неопределенно, однако, при всей его косности и угловатости, был самым доверенным человеком у Царя, а особенно у злопамятной и подозрительной царёвой супруги.

Итогом второй их встречи стало предложение сделаться первым заместителем главы администрации, а иными словами, фактически, ее возглавить, так как сам Эдуард Валентинович был сейчас полностью занят работой над очередной книгой Главы государства. В принципе, вполне лестное предложение и, как считал сам Пужин, вполне заслуженное, но было в нем одно «но»! Место первого заместителя занимала всесильная подруга царевой дочки Победа Танина, и ухудшения их отношений никто, насколько ему было известно, не замечал. Он тогда о ней напрямую и спросил Эдуарда Валентиновича, чтобы избежать ненужных кривотолков в будущем.

— А как же быть с Победой Игоревной?

— Ей будет предложено вполне весомое по значимости место, да и, между нами, не тянет она, не все губернаторы её адекватно воспринимают, опять-таки завалила избирательную кампанию в Есейске, еще неизвестно, чем вся эта сибирская эпопея закончится. Так что пусть ее судьба вас особенно не смущает. Все будет нормально. Вы — другое дело, и хватка у вас бульдожья, так что мы вам доверяем. Ну так как, согласны?

— Не согласиться было бы с моей стороны глупо. Считаю, не о моём согласии следует говорить, а о благодарности Гаранту за его доверие, можете ему передать, что жалеть о своем решении ему не придется.

— Вот и хорошо, у меня, не поверите, камень с плеч свалился! Администрация — это же прежде всего сумасшедшая ответственность и колоссальные трудозатраты, а мы с Хозяином по три-четыре часа в сутки над книгой работаем. А потом мне весь материал надо с диктофона обрабатывать, систематизировать, перепечатывать, вычитывать, чтобы на следующий день представлять ему на просмотр. Колоссальный труд! Так что спасибо вам, а Президенту добрые слова за доверие вы сами в ближайшее время скажите.

На том и расстались. Потом были встречи с Царем, и официальные, и в домашнем кругу. Были длительные беседы с женой Самодержца, странные какие-то беседы, все больше о честности, преданности, о благодарности и неблагодарности, о доверии и предательстве. Приблизительно о том же пыталась с ним говорить и державная дочь.

В последнее время Гол Владленович зачастил. Придет в кабинет, посидит, чаю попьет, пустопорожние вопросы позадаёт и уйдёт. А здесь буквально вчера ни с того ни с сего спрашивает:

— А ты по бывшей своей работе не скучаешь?

— В мэрии что ли?

— Да в какой к черту мэрии! В вэчэка твоем некогда любимом? Ностальжи не гложет?

— Нет, вроде? Ты к чему клонишь?

— Да так просто спросил, — и, помолчав, добавил, — упущенное напрочь ведомство, а ведь когда-то основой государства считалось. Ну ладно я, пожалуй, пойду.