Тень и Коготь

– Нет. У нас есть своя небесная покровительница и свои праздники, как в любой другой гильдии.

– А вот у нас – нет, – сказала она, словно на миг огорченная этим. – Так бывает только в гильдиях да еще в армии, которая – тоже своего рода гильдия. Хотя… пиршества, всенощные бдения, зрелища, возможность показаться в новых нарядах… Тебе нравится это?

Поднявшись, она развела руки в стороны, демонстрируя мне испачканное платье.

– Очень красиво, – отважился заметить я. – И узор, и вышивка с жемчужинками…

– Здесь у меня есть только это – в нем я была, когда за мной пришли. Вообще-то, это обеденное платье – его следует носить между обедом и наступлением вечера.

Я сказал, что мастер Гюрло наверняка пошлет кого-нибудь за остальными, если она попросит о том.

– Я уже просила, и он сказал, что посылал людей в Обитель Абсолюта за моими платьями, но они не смогли отыскать ее. Это означает, что в Обители Абсолюта стараются сделать вид, будто меня не существует. Хотя, возможно, все мои платья отосланы в наше шато на севере или на одну из вилл. Он собирался отдать своему секретарю распоряжение выписать их.

– А ты не знаешь, кого он посылал? – спросил я. – Обитель Абсолюта, должно быть, не меньше нашей Цитадели – вряд ли ее так уж нелегко обнаружить.

– Напротив, довольно трудно. Поскольку ее нельзя увидеть, ты можешь находиться в самом ее центре, но так и не узнаешь об этом. Кроме того, учитывая, что дороги перекрыты, требуется всего-навсего отдать соглядатаям распоряжение указывать определенным путникам неверный путь – а соглядатаи у них повсюду.

Я хотел было спросить, как Обитель Абсолюта, которую я всегда представлял себе огромным дворцом со сверкающими башнями и куполами, может быть невидимой, но Текла уже думала о чем-то другом, разглядывая свой браслет в форме кракена с глазами из неограненных изумрудов, оплетшего щупальцами ее тонкое, белое запястье.

– Мне позволили оставить браслет, а он очень дорогой. Это ведь не серебро, а платина. Я была крайне удивлена.

– Здесь никого нельзя подкупить.

– Его можно продать в Нессе и купить платья… Севериан, ты не знаешь, кто-нибудь из моих друзей пытался увидеться со мной?

Я покачал головой:

– В любом случае у них ничего бы не вышло.

– Я понимаю. Но кто-нибудь мог бы попробовать… А ты знаешь, что в Обители Абсолюта многие даже не подозревают о существовании этого места? Вижу, ты мне не веришь!

– Не подозревают о существовании Цитадели?

– Нет, о Цитадели известно всем – некоторые ее части открыты для свободного доступа, а башен просто нельзя не заметить, если находишься на любом берегу Гьёлля в южной части города. Они не знают об этом – по крайней мере, подавляющее большинство будет отрицать существование ваших темниц, – пояснила она, хлопнув по металлической переборке камеры.

Да, она была великой шатленой, а я – даже ниже, чем раб (конечно, в глазах обычных людей, не понимающих по-настоящему функций нашей гильдии). Однако когда пришло время и Дротт с грохотом отворил дверь камеры, именно я вышел в коридор и поднялся по лестнице наверх, навстречу свежему вечернему воздуху, а Текла осталась внизу, среди стонов и криков других заключенных. (Ее камера находилась в некотором отдалении от лестницы, но когда ей не с кем было беседовать, безумный хохот с третьего яруса доносился и туда.)

Перед сном, в дормитории, я спросил, не знает ли кто-нибудь имен подмастерьев, которых мастер Гюрло посылал в Обитель Абсолюта. Никто не знал, однако вопрос послужил началом оживленной дискуссии. Никто из мальчишек не видел дворца и даже не встречался с кем-либо из видевших его, но рассказы о нем каждый слышал во множестве. В большинстве своем эти истории повествовали о сказочной роскоши – золотых блюдах, шелковых попонах и прочем в том же роде. Куда интереснее были описания Автарха, который, если б они все соответствовали истине, оказался бы настоящим чудовищем – огромного (вровень со средним человеком, когда сидит) роста, старым, совсем молодым, женщиной в мужском платье и так далее. Однако еще фантастичнее оказались байки о его визире, достославном Отце Инире, похожем на обезьянку, – самом старом человеке на свете.

Но стоило нам как следует разойтись, в дверь постучали. Самый младший из нас открыл ее, и я увидел Роха, одетого не в предписываемые уставом гильдии бриджи и плащ цвета сажи, а в самые обычные (хотя новые и прекрасно сидящие) брюки, рубашку и пиджак. Он кивнул мне, а когда я подошел к двери, знаком пригласил следовать за ним.

Как только мы оказались достаточно далеко от дверей в дормиторий, он заговорил:

– Боюсь, я здорово перепугал этого мальца. Он же не знает, кто я.

– В этой одежде он тебя вправду не узнал, – сказал я. – А если увидит в обычном облачении – вспомнит сразу.

Он довольно захохотал.

– Знаешь, так странно стучаться в эту дверь! Сегодня у нас какое число? Ну что ж, еще три недели – и восемнадцатое. Как у тебя дела?

– Нормально.