Тень и Коготь

– В этом мы не вольны, шатлена. Как и ты сама. Мы приводим в исполнение присланный нам приговор. Ни более, ни менее. – Он смущенно кашлянул. – Вот это, пожалуй, окажется интересным – «Ожерелье Аллоуина», как мы его называем. Клиента привязывают к этому креслу, причем на грудину ему накладывается эта подушечка. Каждый вдох, сделанный после этого, туже затягивает вон ту цепочку; таким образом, чем больше клиент дышит, тем меньше воздуха получает с каждым следующим вдохом. Теоретически данная процедура может длиться бесконечно – если вдохи очень неглубоки и натяжение цепочки, соответственно, возрастает понемногу.

– Какой ужас! А как называется та путаница проводов и стеклянный шар над столом?

– О-о, – ответил мастер Гюрло, – это наш «Революционер»! Клиент ложится сюда… не угодно ли шатлене лечь?

Текла застыла на месте. Ростом она была гораздо выше любого из нас, однако невообразимый ужас на лице полностью скрадывал и ее рост, и величественную осанку.

– Иначе, – продолжал мастер Гюрло, – подмастерья будут вынуждены уложить тебя силой. И это тебе, шатлена, безусловно, не понравится.

– Я думала, – прошептала Текла, – что ты покажешь мне все эти механизмы…

– Мне просто нужно было отвлечь чем-либо мысли клиентки перед процедурой. На этом нам придется закончить экскурсию, шатлена. Теперь, пожалуйста, ляг: я не стану повторять просьбы.

Она тут же опустилась на стол – быстро, изящно, как ложилась на свою койку в камере. Ремни, которыми мы с Рохом пристегивали ее к столешнице, оказались такими старыми и растрескавшимися, что я даже засомневался, выдержат ли они.

Из конца в конец комнаты для допросов тянулись провода, подсоединенные к реостатам и динамо-машинам. На пульте управления, точно кроваво-красные глаза, замерцали древние огни. Зал наполнился гулом наподобие жужжания какого-то огромного насекомого. На несколько мгновений древние двигатели башни ожили вновь. Какой-то провод выскочил из гнезда; вокруг бронзовых штырей на его конце замерцали искры – голубые, будто пламя горящего бренди.

– Молния, – объяснил мастер Гюрло, вгоняя штыри в гнездо. – Для этого есть и другое название, но я забыл. Во всяком случае, «Революционер» приводится в действие посредством молнии. Конечно же, эта молния не ударит тебя, шатлена, но именно сила, заключенная в ней, заставляет механизм делать свое дело. Севериан, передвинь свою рукоять до этого шпенька.

Рукоять, мгновением раньше холодная, точно гадюка, успела ощутимо нагреться.

– Что же этот механизм делает с клиентами?

– Не могу описать, шатлена. На себе, понимаешь ли, пробовать ни разу не довелось.

Мастер Гюрло коснулся ручки на пульте управления, и распростертую на столе Теклу залил ослепительно-белый, обесцветивший все, чего коснулся, свет. Текла закричала. Я всю свою жизнь слышу крики, однако этот был самым ужасным, хотя и не самым громким из них, ибо обладал размеренностью скрипа плохо смазанного колеса.

Когда ослепительный свет погас, Текла еще пребывала в сознании. Широко раскрытые глаза ее смотрели в потолок, однако руки моей она словно бы не увидела, а прикосновения не почувствовала. Дыхание ее участилось.

– Может быть, подождать, пока она не сможет идти? – спросил Рох, явно представив себе, как неудобно будет нести женщину столь высокого роста на руках.

– Нет, забирайте, – велел мастер Гюрло, и мы взялись за дело.

Покончив с дневными работами, я спустился в темницы навестить Теклу. К тому времени она вполне пришла в себя, но встать еще не могла.

– Мне следовало бы возненавидеть тебя, – сказала она.

Чтобы расслышать ее, пришлось наклониться к самой подушке.

– Я бы не удивился.

– Но я не стану… Нет, не ради тебя… если я возненавижу последнего своего друга, что мне останется?

На это сказать было нечего, и потому я промолчал.

– Знаешь, каково это? Долгое время я даже думать об этом не могла…

Ее правая рука вдруг медленно поползла вверх, подбираясь к глазам. Я поймал ее и прижал к кровати.

– Я словно увидела своего злейшего врага, сущую дьяволицу. И дьяволица эта – я сама.

Скальп ее кровоточил. Достав чистую корпию, я промокнул ранки, хотя и знал, что вскоре кровь свернется сама. В пальцах левой руки Теклы запутались пряди вырванных с корнем волос.

– После этого я уже не властна над собственными руками… могу управлять ими, только если специально думаю об этом и понимаю, что они намерены сделать. Но это очень тяжело, а я так устала… – Склонив голову набок, она сплюнула на пол кровавой слюной. – Кусаю сама себя – щеки изнутри, язык, губы… Один раз собственные руки хотели задушить меня, и я подумала: «Вот и хорошо, наконец я умру…» Но стоило мне потерять сознание, они, должно быть, тоже утратили силу – я очнулась. Совсем как с тем механизмом, верно?

– Да, как с «Ожерельем Аллоуина», – подтвердил я.

– И даже хуже. Теперь мои руки пытаются ослепить меня, вырвать веки. Я в самом деле ослепну, да?

– Да, – сказал я.

– А долго ли я еще проживу?