Тень и солнце (ЛП)

Садовник моргнул и прищурился от яркого света, проникающего в открытые двери. Он покачнулся, посмотрел на Гетена, на Галину и обратно. Его рот был широко раскрыт, как и глаза.

— Вы те, кто я думаю? — его голос был хриплым, он не говорил днями, а в последний раз явно кричал.

Галина опустила меч. Она села на корточки и положила его на землю между ними. Гетен втянул магию в тело, чтобы свет не искрился вокруг него. Он поднял ладони и сказал:

— Я — твой господин, а это твоя маркграфиня.

Магод горбился, шатался и дрожал, лицо было осунувшимся. Он глядел на них.

— Докажите.

Гетен выпрямился и прорычал:

— Я не обязан ничего доказывать мужчине, который обмочился как дитя, — Галина удивленно взглянула на него, но он продолжал, — и разве я не обещал выпустить тебе кишки две недели назад? Ты должен был мне напомнить.

Магод уставился на него, пошатнулся, шагнув вперед, и прижал Гетена к себе.

— Господин, — он потрясал своей радостью, но Гетен обнял мужчину в ответ. Магод отошел, горбясь и дрожа. — Я думал, и вы мертвы.

— Нет, друг мой. Меня не убить просто льдом, снегом и злым монстром, — Гетен махнул большим пальцем на Галину и добавил, — а воительницу одолеть еще сложнее.

Галина издала смешок, сняла плащ и укутала плечи Магода, хоть он и возражал.

— Моя броня достаточно согревает меня, — сказала она. — И я скоро буду биться, плащ будет мешать. Тебе он нужен больше. Возьми, я настаиваю, и не перечь госпоже.

Садовник поблагодарил ее и попытался застегнуть плащ. Кончики его пальцев были в твердых лиловых мозолях от холода. Гетен нахмурился. Он не знал, сможет ли заживить такие раны, но он попробует. Он дал Магоду коричневые перчатки.

— Что стало с твоей матерью? — мягко спросил он.

Агония исказила лицо Магода, слезы заблестели в глазах. Он посмотрел на свои пострадавшие ладони, моргнул пару раз, сглотнул и натянул перчатки.

— Оставил ее делать хлеб, когда вы уехали. Хотел проверить ульи у пруда, там ветра много, — он перестал бороться с перчатками и уставился на пол. — Нашел мамусю подо льдом пруда. Не знаю, как долго она была там, — он посмотрел в глаза Гетена и пробубнил. — Она выглядела испуганно.

Гетен сглотнул.

— Мне жаль.

Магод кивнул.

— Я знаю, что вы заботились о ней, господин.

— Она была мне матерью дольше, чем родная.

— Ведьма украла облик Нони? — Галина взяла меч. — Она все еще в этом облике? — в ее голосе было не меньше стали, чем в ее мече.

Магод покачал головой.

— Не знаю, ваша светлость. Увел столько зверей, сколько смог, ушел в лес, но скрыться было негде. Я укрылся под упавшими деревьями с волками, которых не было в базилике, когда она начала убивать. Я молился всю ночь богам, которым до этого даже не шептал, и ждал смерти. А потом она пришла в лес, и я смирился с тем, что не увижу следующий день.

Он скривился, сжав плечо Гетена.

— Волки спасли меня. Стая напала, чтобы я смог сбежать, — он потер рукой глаза, рукав промок. — Вряд ли кто-то из них сбежал.

Гетен закрыл двери мавзолея на замки, зачаровал, чтобы они не открывались.

— Два волчонка выжили в базилике, теперь они в тепле в конюшне.

Глаза Магода просияли от небольшой хорошей новости.

— Слава богам, — он снова вытер глаза рукавом.

Галина коснулась руки Гетена.

— Нам нужно вернуться в цитадель. Тут опасно.

— Везде опасно, пока ведьма не уничтожена, — он поманил Магода, схватил руку мужчины и ладонь Галины. Он призвал магию солнца, чтобы вернуть их в цитадель.

Им нужен был план, чтобы поймать врага.

Девятнадцать

Белые стены и изогнутый потолок главного зала Ранита окружали их. Галина взглянула на Гетена. Тени вернулись на его лицо, он споткнулся, когда они пошли по лестнице к лазарету, поддерживая Магода.

— Ты устал, — сказала она.

Гетен хмыкнул.

— Я сильнее, чем был в последнее время, но у силы есть границы, и моя магия стала чуть теплой.

— Думаю, исполнять заклинание перемещения сложно один раз, тем более — трижды.

— Да, но Магод не добрался бы пешком.

— Но не будет толку от уставшего тебя в бою с Ведьмой инея, особенно, если ты умрешь.

Он утомленно улыбнулся ей.

— Помнится, не так давно ты была бы рада моей смерти.

— Вы добры и помогаете мне, ваша светлость, — пробормотал садовник.

Галина сказала:

— Мы согреем тебя, накормим, и тебе полегчает.

— А потом придумаем, как поймать ведьму, — добавил Гетен.

Магод кривился и стонал с каждым шагом, его плоть согревалась и стала опухать, нервы протестовали. Они шли медленно, но добрались до лазарета и уложили садовника в кровать. Галина развела огонь в камине, пока Гетен осматривал обмороженные пальцы рук и ног Магода.

— Я могу исцелить пострадавшее, но не в силах вернуть жизнь мертвой плоти.

Огонь разгорелся, растопил иней в комнате, Галина собрала одеяла в соседних комнатах и укрыла Магода. Она заметила, что руки Гетена стали дрожать. Ему нужно было поспать и поесть, восстановить силы. Она прошла на кухню и приготовила кашу, чай, взяла буханку хлеба и сыр из буфета. Она принесла это наверх на большом подносе. Галина нарезала хлеб, поджарила на огне, добавила сыр, чтобы он растаял, и они втроем поели.