Тень империи (СИ)

Всадники же издавая свист и рычащие выкрики, скача верхом на конях стали брать нас в кольцо, начиная кружить перед нами, то и дело атакую солдат родовой силой и кривыми саблями.

За какую-то минуту с начала атаки из засады, на поле воцарился полный кошмар. То и дело на землю валились мёртвые солдаты, а те, кто сопротивлялся и даже пытался прорваться из конного окружения, стреляя из ружей, попадали в воздушные вихри и земляные ловушки. Вспыхивали живыми факелами и, крича в агонии падали в грязь, катаясь по земле пытаясь потушить обуявшее их пламя.

Дым, кровь с запахом опаленной человеческой плоти и криками агонии поднялся над местом боя, а османские всадники топтали тела солдат копытами своих коней, рубя их саблями под воинственные крики.

Запах пороха и крови накрыл это место, а я, выхватив саблю, поднял огненный столб, после чего сам же снёс его воздушной волной, обрушивая свою атаку на часть конного отряда османов.

Под ржание испуганных и опалённых коней, которые вставали на дыбы, пятясь назад от жара огня, чуть не скидывали своих седоков со своих спин, я рванул в атаку, ломая замкнутый вражеский круг.

Словно молния, маневрируя между лошадьми, я колол и рубил их наездников, скидывая их под копыта своим же коням, которые в буйстве пламени в диком страхе топтали своих хозяев.

Часть конницы увидев, что происходит на дальнем участке боя, рванули на меня, вот только я уже сотворив технику земли, поднял полуметровые земляные преграды, пестрящие витыми корнями, в которые и влетели всадники.

Кони, спотыкаясь об преграды и, путаясь в корнях падали на землю под дико ржание, придавливая своих наездников, а за моей спиной с яростными криками мне в помощь со штыками и саблями наперевес неслась часть моего пятнадцатого отряда. А уже через секунду они начали кромсать упавших и придавленных османов словно капусту, не забывая при этом держать боевой порядок.

Вражеское окружение было сломлено, но османский отряд не спешил сдавать позиции, от чего часть вновь и поле боя накрывало гудящие неистовой мощью пламя, а земля сотрясалась, норовя уйти из-под ног.

Кромсая врагов направо и налево, я пропитался кровью, от чего моя чёрная шинель уже приобретала багровый оттенок, и сочилась вражьей кровью.

Проткнув очередного османа саблей, я поймал в развороте своего тела за кисть другого османа, занесшего её для удара кривым ятаганом, после чего пнув его сапогом в живот, вырвал из вражеской груди своё оружие и снёс второму врагу голову.

Фонтан крови ударил в лицо, а я рванул дальше, пронзая огненную преграду своим телом, дабы увидеть, как нашему старшему унтер-офицеру отрубили руку по предплечье, и он воя от боли завалился на землю к ногам османского воина, который явно был не из простых вояк.

Рядом прогремел очередной удар огня, попавший прямо в солдат, которые вспыхивая словно сухая солома, оглашая жуткими криками боли и отчаянья место своего нахождения.

Под зарево от заживо сгорающих солдат, я влетел в османского воина и плечом снес его с ног, после чего под ударом моего сапога его лицо под хруст лопнуло как переспелый плод, заливаясь кровью.

В ту же секунду на меня налетело несколько воинов, крутя ятаганы, словно в пляске смерти, при этом за их спинами возникли те, кто складывал печати.

Отбив первый смертельный ход виражей стали, я без видимых признаков сложения печатей, словно огнедышащий дракон окатил двух османов огненным пламенем, вырвавшимся у меня изо рта, и под вопли двух живых факелов, поднял в неуловимом жесте левую руку, после чего земля, дрогнув, вздыбилась под ногами осман, которые творили боевые техники.

В ту же секунду острые корни, вырвались из земной тверди, обвивая врагов. Они протыкали их насквозь, сжимая при этом их тела в смертельной хватке, не давая и шанса на спасение.

Однако не успели вражеские обладатели родовой силы испустить последний дух, как на меня налетел в вихре ударов новый враг.

Наши сабли со звоном ударялись друг об друга, а враг то и дело при этом атаковал меня родовыми техниками, которые несли разрушения всему вокруг нас, но только не мне.

Под очередной вихрь ударов подкреплённый бушующим пламенем вокруг османского воина, я в место того, чтобы отступить, напротив, подался вперёд.

Отбив в сторону его саблю, поймал его глаза своим взглядом, после чего осман дёрнулся и замер на мгновение, за которое я и проткнул его саблей, и ударом ноги снял со своего оружия, откидывая мертвое тело назад.

Бой же продолжался и я с яростью ушёл в него до самого основания, обрушивая на врагов всю свою злость и жажду победы.

Когда бой подошёл к концу, ознаменовав нашу трагическую победу. Поле, на котором нам устроили западню, было выезжено до основания, и превратилось в одно сплошное грязевое пятно замешанное сотнями ног и копыт на крови своих и чужих воинов.

Османский отряд, чья численность была не меньше двух сотен голов, был повержен, но унёс с собой в могилу большое количество солдат нашего батальона.

Стоны и брань тихо разносились по полю, а вокруг меня скапливался мой практически не убавившийся отряд, которому я раздавал поручения.