Тень Инквизитора

— Это хорошо. — Князь отвернулся. — Тем не менее, ты увязываешь активность Курии с болезнью патриарха?

— Да, — кивнул комиссар. — Я уверен, что связь существует. Союз ортодоксов борется за власть в церкви.

— Это могут быть простые человские игры.

— Тогда почему они не действуют в Москве? — Сантьяга улыбнулся и поправился: — Не действовали в Москве?

— Это только твои подозрения.

— Союз торопливо стремится к широкой известности, и его главные ходы впереди, — комиссар прищурился. — Через неделю, максимум через две он получит, что хочет, но перестанет вызывать живой интерес публики. Он станет просто известной организацией. Проанализировав деятельность Курии, я пришел к выводу, что ее лидеры ждут от рекламной акции другого. Они проявляют активность, желая добиться чего-то определенного. Отсюда следует вывод: ближайшие дни принесут нам немало сюрпризов, возможно — неприятных.

— А Забытая пустынь, по твоим словам, пребывает в своем нормальном полусонном состоянии… Ее нынешний лидер не амбициозен?

— Лидеры Забытой пустыни не бывают амбициозными, — заметил Сантьяга. — Монахи очень щепетильны в этом вопросе.

— Церковь стоит слишком близко к Тайному Городу. — Князь подошел к полотну, изображающему цунами — На расстоянии удара. Немедленно сообщай мне о любых событиях, связанных с Союзом ортодоксов.

— Обязательно. — Комиссар надел солнцезащитные очки. — Вы уходите или еще полюбуетесь МОИМИ картинами?

— Может, ты скажешь, куда собрался?

— Кортес выманил у приставников галеон, полный золота инков. Я еду на вскрытие.

— Зачем?

— Любопытно.

* * *

Украина, Киев, аэропорт «Борисполь»,

18 сентября, четверг, 20:57.

Он запрещал себе думать о том, правильно ли поступил — поступить иначе он не мог. Просто не мог, этим все сказано. А сомнения теперь бессмысленны и вредны, ибо любая нерешительность, любое замешательство грозят смертью. Иван понимал, что Глеб его не простит. И уж тем более Hyp, зубастый карлик с бесцветными глазами, карикатурно копирующий манеры хозяина. Он мог быть хорошим шутом, но предпочел стать псом, умным и безжалостным, и не успокоится, пока не сомкнет клыки на шее отступника.

Иван помешал ложечкой чай и сделал большой глоток. Заварка, конечно, отвратительна, дешевый пакетик, зато крепкая. Хазаров любил хороший чай, разбирался в нем, отдавая предпочтение черному, цейлонскому, но с обязательными добавками трав. Многочисленных сибирских трав, придающих напитку невероятный аромат. Или ягод. Облепиха, клюква, брусника… Чаи, которые делал Иван, восхищали. Случалось, что Глеб, отложив все дела, прилетал в Читу только для того, чтобы опустошить с Иваном самовар-другой великолепного напитка, поговорить по-дружески или просто помолчать, наслаждаясь короткими минутами покоя и умиротворения.

Теперь Глеб хочет его убить…

Последние два месяца они жили вместе с Иваном в небольшой избушке на окраине Читы, хотя обычно вновь прибывшие проповедники не задерживались в штабе координатора больше недели. Хазаров определял для них территорию, подыскивал жилье и отправлял работать на благо Курии, нести пастве Слово Божие. С этими двумя получилось иначе. Антон Городов и Миша Кузьмин, хорошие ребята и перспективные маги. Когда-то их отыскал и привел в Союз ортодоксов сам Иван, помог увидеть силу, осознать свои способности, отправил в Дальний скит… Через два года Антон и Миша вернулись к Ивану совсем другими людьми.

Они согласились с предложенной координатором областью, но переезжать не спешили, оставаясь на виду у Ивана. Или не выпуская его из виду. «Они своеобразные парни, — высказался Hyp. — Хочу, чтобы ты присмотрел за ними». Но верить словам карлика мог только Глеб, остальным Hyp говорил то, что считал нужным.

Своеобразие Антон и Миша проявили неделю назад, повергнув Ивана в настоящий шок. Их дикая выходка перевернула мир, обрушила небеса на землю, но… Хазаров постарался ничем не выдать свое состояние. Он понял: подозрительный Hyp приготовил проверку. Иван сделал вид, что прошел ее. Hyp сделал вид, что поверил. Антон и Миша оставались жить у куратора. И целых семь дней Иван был вынужден делить кров и улыбаться людям, которых он возненавидел.

Молодые проповедники спали по очереди, поэтому Антона Хазаров убил первым. «Эльфийской стрелой», в сенях, когда проповедник, облегчившись, возвращался в дом. А Михаил умер во сне, полной грудью вдохнув ставший ядовитым воздух.

«Я не хотел! — Старик сжал крест. — Господи, ты же знаешь, я не хотел! Я не прошу у тебя снисхождения, я знаю, что этот грех невозможно искупить, но, Господи, ты знаешь, ты не можешь не знать, что я хотел совсем другого!»

Невкусный чай совсем остыл и превратился в совершенно непригодный для питья раствор.