Тень Инквизитора

И замолчал: в кабинет неторопливо вплыла высокая фигура, полностью закутанная в черный плащ с низко надвинутым на лицо капюшоном. Князь Темного Двора. Ошеломленные шасы замерли, но Ортега, правильно уловив желание повелителя, тихо пробормотал несколько слов, и работа возобновилась. Правда, шума стало гораздо меньше.

— Присаживайтесь.

Капюшон повернулся в сторону дивной конструкции, которую Усам выдавал за кресло, неодобрительно качнулся, и глуховатый голос с сомнением произнес:

— Пожалуй, я постою.

— Как угодно.

— Твой ремонт взбудоражил всю Цитадель.

— Мы вас разбудили? — Комиссар прекрасно знал, как и когда можно шутить, а потому его едкое замечание услышал только повелитель Нави, и никто более.

Из-под капюшона донеслось сдержанное клокотание.

— В любом случае, я приношу искренние извинения.

Князь медленно прошелся по полуразрушенному кабинету и остановился у единственной более-менее законченной стены. Той, на которой Сантьяга разместил несколько любимых картин. Цунами, накрывающее небольшой портовый городок, могучий айсберг, за который отчаянно цепляется малюсенькая фигурка уцелевшего в крушении моряка, проснувшийся вулкан, потрясающий искусно переданным ощущением колоссальной энергии взрыва. Три полотна, созданных гениальным мастером, явно привлекли внимание лидера Темного Двора.

— Когда я был здесь в последний раз, у тебя висели другие картины, — заметил он после короткой паузы.

— Иногда я обновляю интерьер, — съязвил комиссар. — Понимаю, что вам это кажется странным…

— Мне нравятся эти картины, — перебил его князь. — Откуда они у тебя? Кто их рисовал?

— Писал, — поправил повелителя Сантьяга. — Картины, знаете ли, пишут.

— Кто рисовал эти картины?

— Аркадий Ивов, чел, он умер.

— Это я почувствовал, — буркнул князь. — Его жизнь ушла в эти полотна.

— Не совсем так. Бедняга растратил свою жизнь…

— Что ты знаешь об этом? — Капюшон вновь повернулся к полотнам.

Сантьяга вздохнул, покосился на свежеустановленные часы и громко объявил:

— Господа! Вам необходимо прерваться. Ортега проводит вас в комнату, где вы сможете немного отдохнуть.

Спорить с комиссаром никто не стал: шасы слишком долго прожили бок о бок с Навью, чтобы научиться понимать, когда это можно делать, а когда нет. Сказано отдыхать, значит, отдыхать. Возможно, Сантьяге и князю потребовалось срочно провести секретное совещание. Однако, как только за последним шасом закрылась дверь, комиссар сделал самое неожиданное, что только можно было себе представить в этой ситуации. Он включил телевизор.

— Это программа «Внимание» и я, ее ведущий, Славик Тостер. Это программа о тех, кто привлекать наше внимание на этой неделе, о тех, кто привлекать внимания всегда, потому что он находиться в центр всех жизней. В центр внимания!

За последнее время шустрый Тостер сумел слегка подучить русский язык, и теперь речь ведущего журналиста НТВ лишь эпизодически резала слух зрителей. Славик облагородился, прибавил пяток-другой килограммов и нахраписто претендовал на роль рупора российской общественной жизни.

— Сейчас вы будете иметь видеть короткую рекламу спонсоров самой демократической программы российского ти-ви, а потом я расскажу вам, кто привлек внимание на этой неделе.

— Зачем ты это смотришь? — поинтересовался князь, отвлекшись от картин.

Сантьяга пожал плечами:

— Мне нужно.

— Ты заинтересовался политической жизнью челов?

— Я уже давно интересуюсь ею.

— Допустим. А зачем тебе это?

На экране появился гость Тостера — благообразный монах в простой черной рясе с откинутым капюшоном.

— Обычно в этой программе мелькают плохоизбираемые депутаты и проворовавшиеся чиновники, которым надо оправдываться перед налогоплательщиками, — объяснил комиссар, убирая звук.

— Это чиновник?

— Как раз нет, — улыбнулся Сантьяга. — Это весьма любопытный чел… и очень странно, что он появился на общефедеральном канале.

— Кто он?

— Проповедник Курии.

— Главный?

Последний вопрос повелителя Нави остался без ответа: комиссар включил звук и уставился на экран телевизора.

— Значит, вы уверять, что Курия не секта?

— Это так, — спокойно кивнул монах. — Союз ортодоксов стоит на твердых христианских принципах и не допускает каких-либо отклонений от них. Именно поэтому мы носим такое гордое название: мы ортодоксальные христиане, и мы стремимся донести до прихожан свет истинной веры.

— Тогда почему вам тесно в рамках Церкви?

— Во все времена существовали добрые христиане, желающие объединиться внутри Церкви для выполнения определенных задач или для проповеди некоторых догм, которые они считали главными.

— Вы говорите о церковных орденах? Иезуиты, доминиканцы…

— Церковные ордена получили сильное развитие в католицизме, но не запрещены и в православии, — медленно ответил монах. — Хотя я бы не стал проводить между нами прямую параллель.

— То есть из ваших слов можно понять, что ваша секта… извините, ваша организация представляет собой церковный орден?

Проповедник Курии несколько удивленно посмотрел на журналиста: