Тень Ирода

— Здравствуй, — отрывисто произнес Мамонтов, — садись, капитан. — Как правило, он обращался на «ты» ко всем офицерам младше его по званию и должности. Агаев, кивнув в знак приветствия, сел за небольшой стол. Руки полковник ему не протянул, и правильно сделал, капитан мог и не оценить подобного жеста, отказавшись здороваться. Офицеры, повинуясь взгляду Мамонтова, вышли.

«Наверное, будут ждать у дверей», — подумал Агаев, когда за ушедшими захлопнулась дверь. Он повернул голову и непроизвольно вздрогнул. Мамонтов смотрел на него в упор.

— Слышал, что произошло у вас в группе? — спросил Мамонтов.

— Я знаю, что погиб подполковник Славин. И исчез Виноградов. Но никаких подробностей не знаю. Все говорят, что-то случилось, но никто не рассказывает, как это произошло, — почти честно ответил Агаев.

— Да, — кивнул Мамонтов, — я бы сам не поверил, если бы мне рассказали. Кто бы мог подумать, что подобное может случиться. Такой хороший парень. И характеристики всегда были отличные…

— Вы о ком говорите? — довольно невежливо перебил он Мамонтова.

— О старшем лейтенанте Виноградове. Его ведь недавно перевели к нам в центральный аппарат по настоянию самого Владимира Сергеевича. Я тогда не понимал мотивов Славина. Видимо, подполковник уже знал о некоторой неуравновешенности характера Виноградова и предпочитал держать его под своим наблюдением.

Агаев хотел возразить. Виноградов был самым спокойным и самым терпеливым сотрудником в их отделе. Но промолчал. Он хотел сначала выслушать самого полковника.

— И такое случилось, — полковник был плохим артистом и даже не старался выглядеть особенно огорченным. Он просто рассказывал. — Сегодня утром, очевидно, оставшись вдвоем в отделе с подполковником Славиным, он был явно не в себе. Наверное, его раздражала сидячая работа на компьютерах, и он хотел чего-нибудь иного. Не знаю. Но я, узнав о смерти Ор-довского, пошел к вам, чтобы побеседовать со Славиным. Мы говорили примерно полчаса. А в это время Виноградов, видимо, тоже потрясенный известием о смерти Орловского и узнав о моем визите, как-то связал эти два события в одно. Пробрался в наше крыло здания, каким-то непонятным образом открыл мой кабинет и забрал очень важные документы, которые были у меня на столе. Я, вернувшись к себе, тотчас обнаружил пропажу. А самого Виноградова видели в нашем крыле несколько человек. Подозрения сразу пали на него. Я позвонил Славину, потребовал объяснений. Он обещал поговорить с Виноградовым. Позже я узнал, что они вдвоем вышли на улицу. Видимо, на прогулке между ними что-то произошло и Виноградов выстрелил из своего оружия в подполковника. А потом, испугавшись, сбежал.

Агаев молча слушал, профессионально отмечая некоторые неточности в рассказе полковника. Если Виноградов был уже на подозрении, как могли его выпустить из здания ФСБ? Какое оружие было у Димы, если он его, как правило, вообще не получал? И, наконец, почему после пропажи столь важных документов Мамонтов не поднял тревогу и не доложил по инстанции, а лишь позвонил Славину, «требуя объяснений»? Но Гамза Агаев работал в ФСБ уже не первый год и знал, что в некоторых случаях лучше дать возможность своему собеседнику высказаться.

— Мы не ожидали такой развязки, — продолжал Мамонтов. — Сейчас мы и милиция ищем его по всему городу. Но он где-то прячется, очевидно. Наши эксперты считают, что убийство вполне могло быть совершено в состоянии аффекта и ему не грозит особенно суровое наказание. Но лишь в том случае, если мы его вовремя задержим. Документы, которые он похитил из моего кабинета, очень важны. Они не должны попасть в чужие руки. Или, тем более, кому-то из иностранцев. Поэтому мы и хотим привлечь тебя к этим поискам. Ты был его другом, работал вместе с ним. Думаю, ты сможешь помочь нам в поиске.

Теперь Агаев наконец понял, почему он понадобился этому полковнику с таким холодным и страшным лицом. Он должен был помочь найти Виноградова. Помочь этому сукину сыну, сидевшему напротив, убрать своего товарища. Он уже не сомневался, что рассказанная ему час назад история о смерти Славина была более правдоподобна, чем эта чудовищная ложь, в которой его хотел сейчас убедить полковник Мамонтов. Но нельзя поддаваться эмоциям. Восточный темперамент Гамзы давил на него, требуя решительных действий. Например, достать пистолет и расстрелять этого мерзавца, виновного в гибели товарищей.

Но тогда вместо Виноградова обвинят самого Гамзу Агаева. Его сразу пристрелят, он так ничего и не сможет рассказать. Дисциплина, к которой был приучен капитан, дала о себе знать, подавляя изо всех сил его темперамент. Он размышлял, как лучше поступить в подобной ситуации, как найти Диму Виноградова и получить у него этот документ. Нужно было помнить и о Светловой, которая сейчас из МУРа ехала на свидание с этим странным типом, непонятно почему так помогавшим их группе.

— Хорошо, — сказал Агаев, удивляясь собственному глухому голосу, — я помогу в его поисках. Мне нужно подумать, как нам дальше поступить. И для начала попасть к себе в кабинет.