Тень Исаака

- Я был в прострации и паники, я же сказал! - взорвался Исаак. Его терпение достигло той отметки, когда уже никакие разумные доводы и рациональные практики не могли помочь и заставить не делать того, о чем он будет жалеть впоследствии. - Ты вообще могла бы просто меня оттолкнуть, а не отрабатывать свои бойцовские приемы на мне!

- Ну да, а еще могла вообще не сопротивляться, раскинув руки и ноги в стороны!

- Почему погас твой фонарь? - Готфрид тихим вопросом прервал их перепалку. - Мои фонари никогда не гаснут просто так. Если только ты был там, где тебе быть не дозволено.

- Я… - замялся Исаак. На него снова нахлынул весь спектр эмоций и впечатлений от начала похода в двенадцатую секцию до чтения О Смотрящем во мраке и побега во тьме. Головная боль усилилась в два раза, и Исаак начинал чувствовать легкое головокружение и рвоту.

- Я...огонек просил его освободить...я выполнил свой долг… - Исаака снова залихорадило. В панике осознав, какой бред он только что сказал, Исаак быстро поправился. - То есть, действительно, я чуть заступил в секцию ноль, и фонарь начал гаснуть. И вообще! У вас очень непонятная система коридоров и обозначений тут! Очень легко заблудиться и наткнуться случайно на других студентов!

Исааку становилось вконец дурно, и перед глазами поплыли фигуры Готфрида и Фриды. Протерев глаза грязными заляпанными руками в крови, он понял, что его вконец все достало.

- Вы разве не видите, что я весь грязный, побитый и в крови?! Что-то вас вообще это не тревожит, я смотрю! Вас вообще всех здесь в этом чертовом институте что-то тревожит кроме тупых занятий?!? - перешел на крик Исаак.

Готфрид заинтересованно разглядывал Исаака, словно перед ним был интересный подопытный, над которым ставили социальный эксперимент. Фрида смирила свой гнев и теперь смотрела на Исаака тоскливым жалостливым взглядом: было ощущение, что она только сейчас увидела, в каком неприглядном состоянии находится Исаак, и кто является причиной этого состояния.

- Не беспокойся за него, - сказал тихо Готфрид. - он увидел солнце.

Исаак понял, что сейчас у него в конец поедет крыша, как уже и было до этого.

- Я, пожалуй, пойду. Я увидел то, что хотел. Мне нужно отмыть свитер и сходить в лазарет, — скороговоркой пролепетал он, пятясь к выходу.

- Извиняюсь за оставленный там фонарь, — сказал он Готфриду, чуть кланяясь.

- Извиняюсь за столкновение и...предоставленные неудобства, — сказал он чуть более холодно Фриде.

Не став дожидаться ответных реакций, Исаак рывком открыл массивную дверь, которая, на удивление, легко поддалась его ослабленному усилию, и чуть ли не бегом ринулся по коридору прочь.

Глава 8

Картинный коридор никак не реагировал на Исаака, да и Исааку не было сейчас никакого дела до разглядывания картин. Он, как мог, быстрыми шагами прошел мимо произведений искусства, лениво освещаемыми факелами, ставшими более уютными после холодного мрака библиотеки. После картинного коридора глазам пришлось немного привыкнуть к новому-старому интерьеру помещений и коридоров института. У Исаака невольно возникло чувство, что он пробыл в библиотеке не несколько часов, а несколько недель.

По мере отдаления от библиотеки привычные мирские звуки стали настигать растерзанный слух Исаака. Где-то за стеной раздавались праздные разговоры студентов: выходной день приближался к своему пику. На пути то и дело попадались голодные группки, спешащие поскорее занять очередь в столовую на воскресный обед. Некоторые студенты, проходя мимо, косо поглядывали на Исаака, тут же отводя взгляд - в целом, им был безразличен и он сам, и его непритязательный вид. За привычными аляповатыми окнами накрапывал мелкий дождик. Октябрь снова затосковал.

Исааку нужно было в туалет. Его тошнило. Болела голова. Глаза резались от света люминесцентных ламп, успевшего стать невыносимо ярким по сравнению со старыми лампами и факелами. На его беду, никаких туалетов поблизости не попадалось — они вообще располагались очень нелогично, как и многие помещения в этом здании. Решив не искушать судьбу, Исаак попробовал открыть несколько дверей, располагавшихся на его пути. Одна дверь была заперта. Другая дверь вела в лабораторию, где проводились дополнительные подготовительные занятия у особо рьяных студентов. На третьей двери повезло, и Исаак оказался в пустой аудитории.

Аудитория показалась ему до боли знакомой, однако какой предмет тут преподавали, Исаак, конечно же, вспомнить не смог. Ему было не до этого. Чертыхнувшись и максимально презирая себя за то, что он сейчас сделает, Исаак быстрым движением подошел к ветхому окну, располагавшемуся ближе всех к доске. На подоконнике лежал увесистый цельный кусок белого мела для записи на доске. Открыть окно не составило особого труда: одна защелка сверху, одна снизу, и резко потянуть жалкую, облупившуюся ручку на себя. В лицо подул освежающий воздух, пришедший с Тихого моря. После затхлой и полуподвальной атмосферы библиотеки этот воздух был Исааку хоть каким-то небольшим бальзамом для души. Закрыв глаза, он дал себя окутать этой мокрой свежестью.