Тень каннибала

— Но за что?! — искренне возмутился Козинцев. — Ведь вы же умный человек, вы должны понимать, что я невиновен!

— Бросьте, — глядя в окно, устало сказал Сорокин. — Вас же взяли буквально с поличным.

— С каким еще поличным! Ведь ясно же, что эту гадость ко мне в холодильник просто подбросили!

— Кому ясно? — спросил Сорокин, и Козинцев увял.

— Да, — сказал он после минутного раздумья, — действительно… Все улики указывают на меня. Послушайте, неужели это действительно я убил всех этих людей? Какой кошмар! Какой ужас!

Он охватил косматую голову когтистыми ладонями и начал раскачиваться из стороны в сторону, как человек, одолеваемый нестерпимой зубной болью.

— Хватит, — с отвращением в голосе сказал ему Сорокин, и Козинцев послушно угомонился.

«С ума сойти, — подумал Мещеряков, закуривая сигарету и опуская оконное стекло. — Ну и работа у этого Сорокина! А ведь он получает меньше, чем я. Да ему надо платить золотыми слитками! Каждый день общаться с подонками, с мразью, с откровенными психами и при этом внешне оставаться нормальным человеком — да это же черт знает какой подвиг! Это тебе не потенциальный противник, с которым приходится иметь дело нашей конторе…»

Задумавшись, он перестал следить за дорогой и очнулся только тогда, когда машина свернула в какую-то арку и остановилась.

— Мерси, — сказал водителю Сорокин. — Выходим, задержанный. Ты с нами или как? — обратился он к Мещерякову.

Мещеряков недоуменно огляделся по сторонам. Вокруг было темно, и в темноте горели редкие окна.

Фары «Волги» освещали щербатый асфальт, край тротуара и какие-то лохматые кусты.

— Что за черт? — спросил он. — Это же не Петровка. Куда это мы приехали?

— Темно, как у негра в ухе. Опять лампочка перегорела, — недовольно проворчал Козинцев, выбираясь из машины. — И выпить наверняка нечего…

— Я слетаю, — с готовностью предложил водитель.

— Стоп, — сказал Мещеряков. — Куда это ты слетаешь? Что тут происходит?

— Ну хватит, Андрей, — не своим, каким-то подозрительно знакомым голосом сказал задержанный Козинцев. — Это уже не смешно.

— Почему же, — с непонятной грустью возразил Сорокин, вынимая из кармана и отдавая задержанному какие-то ключи, — по-моему, очень даже смешно. Обхохочешься.

— Так я слетаю? — повторил свое предложение водитель и протяжно хрюкнул.

Мещеряков медленно открыл дверцу, медленно выбрался из машины и медленно выпрямился во весь рост.

— Кр-р-ретины, — с чувством сказал он. — Маньяки. Каннибалы, так вас! Большего идиотизма я просто не видел. Я даже представить себе не мог, что такое возможно. Ослы, онагры, лошади Пржевальского…

Водитель больше не хрюкал. Ржать во весь голос ему не позволяла субординация, и поэтому он молча трясся, вцепившись обеими руками в руль, намертво стиснув челюсти, выкатив глаза и заставляя «Волгу» заметно покачиваться на амортизаторах.

Сорокин с тоской в глазах наблюдал за тем, как бушует, последовательно перебирая представителей животного мира планеты, в очередной раз выведенный из себя полковник ГРУ Мещеряков. Илларион Забродов стоял в позе распекаемого двоечника и с виноватым видом копался в бороде. Его кожаные штаны глупо блестели в свете фар, долгополый сюртук после пребывания, в камере был испачкан побелкой.

— Ну, извини, — сказал он, когда Мещеряков наконец иссяк. — Кто же мог подумать, что ты не узнаешь меня в этом клоунском костюме? Мы не собирались тебя разыгрывать. Ты нас сам спровоцировал, между прочим.

— Да, — авторитетно подтвердил Сорокин. Водитель от полноты чувств два раза ударился лбом о руль. Мещеряков свирепо покосился на него, и водитель мигом сделал серьезное лицо.

— Так я слетаю, товарищ полковник? — сдавленным голосом спросил он, утирая кулаком выступившие на глазах слезы.

— Слетай, — вздохнул Мещеряков. — Ну, чего ждешь?

— Денег, — кротко ответил водитель. Мещеряков посмотрел на Сорокина. Тот развел руками и сделал выразительный жест, как будто выворачивая пустые карманы. Смотреть на Забродова полковник Мещеряков не стал — что возьмешь с маньяка, только что по знакомству выпущенного из кутузки?

— Уроды, — сказал он, доставая бумажник. — Нищие мерзавцы, клоуны!

— Мы все вернем, — лживым голосом пообещал Сорокин.

Он изо всех сил подыгрывал Забродову, но на самом деле смешно ему не было, а было, напротив, очень грустно.

— Не переживай, полковник, — сказал он Мещерякову. — Зато ты как в воду глядел.

— Когда это?

— Когда спросил, не Забродова ли арестовали мои орлы. Я ведь, старый дурень, надеялся, что это все-таки не он. Хотя мог бы, кажется, догадаться.

— Слушайте, полковники, — сказал Илларион, — я домой хочу. Я три месяца дома не был, можете вы это понять? Там, в привычной обстановке, я еще раз принесу вам обоим свои извинения.

— Помолчите, задержанный, — сказал Сорокин.

— Вас не спрашивают, — подхватил Мещеряков. — Каннибал хренов, добавил он, не удержавшись.