Тень Каравеллы

Он стоял спиной к Генке, тоненький, прямой и неподвижный. Что-то непонятное задело Генкину душу. Это «что-то» было тревожным и звонким, словно ждала далекая дорога и под синим грозовым небом горны проиграли походный сигнал.

Но ведь не было пока у Генки такой дороги. А у Владьки была…

— Ты не говори, — вдруг услышал Генка. — Никому не говори про это, ладно? Я тебе первому сказал, одному.

Генка кивнул. Он забыл, что Владик не увидит этого молчаливого согласия.

И, встревоженный молчанием Генки, а может быть, своими мыслями, Владик сбивчиво заговорил:

— Вот ты… как думаешь, получится это у меня? Если изо всех сил…

В голосе его вдруг прозвучало такое беспокойство, что у Генки холодок пробежал по спине.

— Получится, — тихо сказал он. — У тебя все получится.

Дождь кончился, и за клочьями низких облаков угадывалась солнечная желтизна. Ветер был еще сырой, но легкий и не холодный. Генка и Владик выбрались на крышу. После сумрака и земляного запаха чердака небо и улицы показались Генке удивительно просторными и светлыми, а ветер приносил запахи мокрых трав.

— Ветер пахнет лесом, — сказал Владик. — Земляникой пахнет и листьями осины.

Он стоял рядом, и Генка чувствовал его острый локоть.

— Да, — ответил Генка, хотя не помнил как пахнут листья осины.

Владик прислушался.

— Папа идет, — сказал он.

— Где?

— Ну, я не знаю. Далеко еще.

Генка зажмурился и напряг слух. Ему тоже захотелось услышать шаги Владькиного отца. Но он слышал только незаметный шум дня: шорох ветра, далекий гул машин, голоса прохожих, басовитые гудки буксиров, музыку репродуктора… А потом звякнула калитка, и Владик весело крикнул:

— Ага, пришел! — Это прозвучало, как «ага, попался!». — А говорил, что до вечера…

От калитки шел высокий человек в сапогах, серой кепке и мешковатом темном костюме. Доски прогибались под сапогами. Лицом он показался Генке похожим на испанца: прямой нос, узкий подбородок, волосы на висках подстрижены низко, как у тореадора, которого Генка на прошлой неделе видел в киножурнале. Но губы были широкие и мягкие, а волосы светлые. Все это Генка разглядел, когда Владькин отец остановился и поднял голову.

Он улыбнулся Генке глазами, а Владику ответил:

— Не получилось до вечера. Прогнали.

Владик испуганно качнулся вперед.

— Кто?

— Начальство, — засмеялся отец. — Ты не свались… До послезавтра приказано на работу не являться. Говорят, без меня теперь управятся. Вот как…

— Ура! — тихо, но энергично сказал Владик. — Это они правильно.

— Что же делать, будем загорать.

— Папа… — сказал Владик.

— Ну?

— Ты готов?

— Давай.

— Держи!

Владик стремительно согнулся и прыгнул вперед, с крыши. У Генки внутри что-то оборвалось. Он чуть не крикнул. Но руки отца подхватили Владика у самой земли и удержали на весу.

— Приземлились, — сказал Владик и важно покачал головой.

Генка вспомнил своего отца. Как он уехал. Какая-то смесь обиды и зависти качнула его вперед, как волна. Не думая, Генка шагнул к самому краю крыши и тоже прыгнул.

Он прыгнул не глядя. Ноги скользнули по мокрым доскам. Он упал на бок и ударился локтем. Так, что искры и слезы из глаз. Стараясь не морщиться, Генка сел и увидел над собой Владькиного отца.

— Жив?

— Жив, — сказал Генка и попытался улыбнуться.

— Ну надо же догадаться! Кости целы? Вставай тогда. — Он приподнял Генку за плечи. — Тут ведь дело не простое. У нас с Владиком все рассчитано, а ты сразу — бултых!

— Ничего, — сказал Генка, пряча влажные глаза. И добавил уже совсем глупо, сам не зная зачем: — А вы и не похожи вовсе на инженера. Я думал, вы не такой.

— Какой есть, — улыбнулся Владькин отец. И, кажется, не удивился.

А Генка чувствовал, что несет чепуху, которая показалась бы смешной даже малышу Ильке. И все-таки нес:

— У меня отец тоже инженер. Тоже не похож. Наверно, все настоящие инженеры не похожи на инженеров.

— А это мысль, — сказал настоящий инженер.

Владик тронул Генку за рукав.

— Ну я и перепугался, — признался он.

— Пустяки, — ответил Генка. — Я пойду. Надо мне домой.

— А то оставайся, — предложил отец Владика. — Сейчас полную сковородку картошки соорудим. — Он обернулся к Владику: — Ты начистил?

Владик вздохнул и зацарапал ботинком по крыльцу.

— Ну, я так и знал, — печально сказал отец. — Конечно, забыл?

— Сейчас начищу, — заговорил Владик. — Долго, что ли…

— «Долго, что ли»!.. Горе ты мое! Про крышу небось не забыл, — усмехнулся отец. И обратился к Генке: — Слазить на крышу он никогда не забудет. Вот уродился чертеняка! Что с ним делать, не знаю. Лупить, что ли?

— Лупи! — весело сказал Владик.

— Неудобно как-то. Большой уже.

— Раньше надо было, — охотно согласился Владик.

— Вот сломаешь шею…

— Я?!

Генка молча слушал их, и ему не хотелось уходить. Но он опять сказал:

— Я пойду.

— Придешь потом? — спросил Владик.

— Завтра. Завтра утром. Можно?

— Вот вопрос! — удивился Владькин отец. — Ты, Гена, разбудить нас не бойся. Мы, как говорят, с петухами встаем.

«Имя знает, — подумал Генка. — Значит, Владик говорил про меня».

За калиткой Генка вспомнил, что забыл куртку. Но уже проглядывало солнце, и он не стал возвращаться.

ГЛАВА ШЕСТАЯ