Тень каравеллы. Повести

Смеялись все. Сеты смеялись, и простые воины, и сотник Уна-Тур, который так и остался в седле. Один Фа-Тамир не смеялся, он смотрел на мальчишку с печалью. Он любил Фа-Дейка и теперь горько сожалел, что болезнь помутила разум юного сета… Впрочем, болезнь лучше, чем измена…

Тогда Фа-Дейк протянул Фа-Тамиру таргу. И проговорил совсем не по-королевски, а как смущенный четвероклассник, потому что решительность опять оставила его:

- Вот… Это дал король. Он сказал, что теперь я… Он сам сказал, честное слово…

Фа-Тамир стряхнул в песок боевую рукавицу и протянул руку. Но рука эта вдруг замерла, окаменела, не коснувшись бронзовой бляшки.

- Великие силы… - хрипло сказал маршал. - Смотрите, Лал… Точно ли это о н а?

Мудрый Лал встал рядом с маршалом, глянул. Побледнел - загар его стал бледно-желтым. Лал сказал, как и Фа-Тамир:

- Великие силы… - Потом спросил, забыв об этикете: - Откуда она, мальчик?

- Король дал, - пробормотал Фаддейка.

Маршал сурово проговорил:

- Итты! Наш великий король Рах владел таргой. Он передал таргу сету Фа-Дейку вместе с властью.

Сеты, командиры и простые воины сдвинулись молчаливым кругом.

- Тарга ли это? - спросил сет Ха-Вир. - Ведь она исчезла больше ста лет назад, когда правил великий Ду-Ул, разрушитель стен.

- Потому и исчезла, - прошептал Лал.

- Не подделка ли это? - осторожно проговорил молодой, незнакомый Фа-Дейку сет.

- Клянусь всем миром, нет, - тихо ответил Лал. - Эту работу древних чеканщиков подделать нельзя, утерян секрет…

Ха-Вир пробормотал:

- Но если она была у короля, то почему великий Рах…

Маршал Фа-Тамир сурово перебил его:

- Кто смеет задавать вопросы королю? Особенно когда он мертв!.. Сеты, смотрите и отвечайте: есть ли у вас сомнение, что это тарга, знак верховной власти над всеми обитаемыми землями?

Сеты молчали. Наверно, не потому, что было сомнение. Просто никто не решался признать таргу первым.

- Подождите! - вдруг воскликнул Лал. - Вот идет вождь тауринов Урата-Хал… Князь, окажите честь, подойдите к нам для беседы.

Урата-Хал, прямой и печальный, неспешно подошел. На острых красно-коричневых скулах горели блики от низкого вечернего солнца.

Тихо, но очень внушительно Лал произнес:

- Великий вождь, сет и князь тауринов, обращаюсь к вашей мудрости и заклинаю вас вашей честью. Посмотрите и, если можете, скажите нам: что в руке у юного сета Фа-Дейка?

Князь подошел к Фа-Дейку, тяжело загребая песок бронзовой чешуей оторочки плаща. Смотрел и молчал с полминуты. Лицо его не изменилось. Он сказал, кажется, без удивления и устало:

- Клянусь словом и честью, это тарга. Судьба ваша счастлива, итты… Кто же владетель знака верховной власти?

- Тот, кто держит. Иначе не может быть, князь, - отозвался Фа-Тамир.

Урата-Хал посмотрел Фа-Дейку в лицо. Вождь тауринов был так высок, что глаза его оказались вровень с глазами сидящего на коне юного сета. Твердые, но измученные были у князя глаза. И Фа-Дейк опустил свои, не выдержав прямого и печального взгляда.

Урата-Хал проговорил, опустив плечи:

- Ну что же… Ни итты, ни таурины, ни другие люди еще не стали бессмысленными кротами и шакалами, чтобы забыть великие законы предков. Какое будет твое слово, повелитель? Покорившись владетелю тарги, таурины не уронят чести… - Он горько улыбнулся. - Что я должен сделать? Впустить иттов в крепость? Отдать свой меч?.. Хотя сейчас у меня нет меча…

- Нам его и не надо, - давясь от непонятного смущения, пробормотал Фа-Дейк. Таргу сжал в потном кулаке, а кулак спрятал под плащ. И сказал решительней: - Итты не войдут в ваш город… То есть, может, войдут, но без оружия. Мы заключим равный и вечный мир. Больше никогда не будет войны.

Долго молчали изумленные итты, молчал и вождь тауринов. Потом он произнес негромко:

- Все матери тауринов назовут тебя своим сыном, мальчик… О прости, владыка земель.

А мудрый Лал, летописец иттов и полковник песчаной пехоты, спросил:

- Но что же будут делать люди, если война кончится, повелитель?

- Что?! - яростно вскинулся Фа-Дейк. И вскрик его разнесся в вечернем воздухе, который быстро остывал и холодил щеки. - Стены разрушены! Пески везде! Вы… вы же забыли вкус хлеба, едите только мясо кротов и конину, потому что негде сеять зерно! Вы что, сами не видите? Надо строить стены и дороги! Надо, чтобы снова росли леса! Везде, а не только на севере! Надо, чтобы никто не боялся! И чтобы с лесным народом тоже мир!.. Да вы что, сами не понимаете?..

- И что же? - раздался голос наглого сотника Уна-Тура, о котором все забыли. - Значит, воины-волки должны будут ковырять землю и таскать камни, как пленники или трусы, которые не умеют сражаться?

- Ир-Рух, - с облегчением сказал Фа-Дейк десятнику королевской стражи. - Лишите сотника коня и меча. Отправьте его под стражу. После погребения короля и заключения мира напомните мне о нем, я решу, что делать с этим человеком.

Уна-Тур вздыбил заржавшего жеребца и крикнул, оскалившись:

- Твоя тарга - жалкая медяшка! Ты сопливый самозванец! Волки, за мной! Пески не выдадут нас!