Тень королевы, или Слеза богини

— Пообедайте со мной. У нас сегодня грибной борщ.

Олег Витальевич замер. Потом немного посверлил меня взглядом и ворчливо уточнил:

— С консервированными грибами?

— Да вы что! — всплеснула я руками. — У них ни вкуса, ни запаха! С настоящими, сушеными...

— С сушеными?

Олег Витальевич посмотрел на часы. Но я видела, что его зацепило.

— Только быстро, — сказал он, сдаваясь. — Вообще-то, я хотел дома пообедать...

— Я, конечно, готовлю не так здорово, как Юля, — сказала я, ставя перед ним тарелку, налитую до краев, — но вполне съедобно. Никто еще не отравился.

— Да, Юлия Павловна готовит очень вкусно, — сознался следователь.

Я поставила перед собой вторую тарелку и спросила:

— Вы, что, по имени-отчеству к ней обращаетесь?

— Ну да! — удивился гость. — А как же?

— И она к вам по имени-отчеству?

— И она, — ответил Олег Витальевич уже строже. Попробовал борщ и снова подобрел.

— Сама готовила?

— Сама.

— Молодец.

Несколько минут в кухне царила напряженная тишина. Гость ел быстро, но аккуратно. Не проливал на стол лужицы, не ронял на пол кусочки капусты. В общем, не производил неприятного впечатления.

Я ела скорее из вежливости. И думала о том, что у меня сегодня странный день: приходится кормить уже второго мужчину. И аппетит у обоих весьма неплохой, дай бог им здоровья. Есть же несчастные женщины, которые вынуждены готовить три раза в сутки. А еще работа, дети, стирка, уборка...

М-да. Семейное счастье. Как же без него хорошо!

Гость доел остатки борща и отодвинул тарелку.

— Спасибо, — сказал он чуть милостивей. — Действительно, очень вкусно.

— Ну, вас теперь ничем не удивишь, — вежливо ответила я.

Убрала тарелку и налила гостю чай.

— Это точно.

Олег Витальевич взглядом поискал сахарницу и бухнул в чашку три полные ложки. Еще один сладкоежка.

— Юлия Павловна такие вкусности готовит! Иногда даже не знаю, как они называются.

Он размешал сахар и попробовал. Пробормотал: «Не сладкий,» — и добавил еще одну ложку сахара. Я с трудом удержала на месте отваливающуюся челюсть.

— Так, — начал Олег Витальевич уже спокойным тоном. — Давай еще раз. Он что-нибудь искал?

— Нет. Он сразу пошел в ту комнату... Смежную с залом.

— Это кабинет Казицкого.

— Я догадалась. Вошел, сел за стол, включил лампу и стал рассматривать рисунки. Вы их видели?

— Видел. Два портрета Юлии Павловны и еще два рисунка... Похожие на картинки в книжке.

— На иллюстрации, — поправила я. — Да, я почему-то тоже об этом подумала. Не верится, что эту даму он нарисовал с натуры.

— Нет, не с натуры, — неохотно поделился со мной следователь. — Наш программист говорит, что есть какие-то специальные приемы, с помощью которых можно определить, с натуры нарисован человек или это фоторобот...

— Фоторобот можно определить и без приемов, — не удержалась я.

— В общем, мы друг друга поняли! — повысил голос Олег Витальевич.

— Поняли, — торопливо поддакнула я.

Еще немного помолчали.

— Что, ты говоришь, он у тебя спросил? — подал голос следователь.

— «Она у тебя»?

— Прямо так? Я имею в виду, ты дословно помнишь?

— Дословно.

— «Она...»

Олег Витальевич задумался.

— Корона? — предположил он вполголоса.

— А в кармане она могла поместиться?

— Почему именно в кармане?

— Потому, что убийца обыскивал карманы Казицкого.

— Может, искал какую-нибудь бумажку? — неожиданно предположил следователь.

Я подавилась чаем.

— Какую бумажку?

— Ну, не знаю... С инструкциями, например, как «её» найти...

И водянистые серо-голубые глаза вцепились в мое лицо.

Я пожала плечами, как могла непринужденно.

— Возможно...

— Тебе такая бумажка случайно не попадалась?

— Не попадалась, — ответила я твердо.

Про последние слова Казицкого и ту бумагу, которую он сунул мне в руку, я умолчала. Не знаю почему. Мне хотелось сначала разобраться самой, а потом небрежно подкинуть следствию верную ниточку.

И еще мне ужасно хотелось первой взять в руки то, что Верховский назвал словом «она». Желание мое было абсолютно бескорыстным. Мне хотелось подержать «её» и посмотреть на «нее» до того, как наши доблестные органы заграбастают ценность и упрячут ее за семь замков вместе с другими вещественными доказательствами.

И вообще, я за разделение труда. Милиция пускай ищет убийцу, а я буду искать драгоценность. И посмотрим, у кого получится лучше. Вступим, так сказать, в соцсоревнование.

— Ничего такого мне не попадалось, — твердо повторила я.

— Боюсь я, что ты, Ира, темнишь, — озабоченно поделился следователь.

— Ну, конечно! Вот и рассказывай вам после этого свои секреты! — возмутилась я. — Возьму и не скажу, что я нашла в квартире Казицкого!

— Говори! — велел следователь коротко. — У меня перерыв кончается!

Я убежала в свою комнату и вернулась обратно с бумажкой желтого цвета.

— Пришлось вырвать из справочника Казицкого, — объяснила я. — У меня с собой бумаги не было.

— Что это? — спросил Олег Витальевич и близоруко сощурился.

— Это номера телефонов, — сказала я. — На стене были нацарапаны. Карандашом.

У следователя отвисла челюсть, а я невинно добавила, упиваясь своим триумфом:

— Неужели не заметили?

Олег Витальевич сунул бумажку за пазуху. Несколько минут молча смотрел на меня, потом мстительно сказал: