Тень королевы, или Слеза богини

— Но я не растерялся, — похвастал он. — Попросил российского гражданства еще до того, как оно стало дефицитом.

— А прописка? — спросила я нерешительно.

— Меня прописал у себя один мой хороший московский приятель, — ответил Слава.

Я ничего не ответила, но сильно удивилась. Неужели бывают такие люди? Это в наше-то время, испорченное квартирным вопросом!

— Так и живу. Снимаю квартиру, пока не выгонят. Потом снимаю другую.

Он попробовал кофе. На этот раз с удовольствием.

— В последний раз мы жили с одним парнем… В смысле, квартиру вместе снимали, — испуганно поправился он и быстро посмотрел на меня. Мне стало смешно.

— Я поняла.

— Понимаешь, на двоих гораздо дешевле выходит. Цены-то ломовые!

— Еще бы!

— И работы постоянной нет… Так, крутимся, перебиваемся случайными заработками.

— А что случилось с приятелем? — поинтересовалась я.

— Женился, — коротко ответил Слава. — И все. Переехал к жене, а я четыреста баксов один не потяну… Вот и пришлось соглашаться на Немчиновку.

— Ясно.

Некоторое время мы молча пили кофе. Я производила в уме некоторые вычисления. И вдруг чуть не выронила чашку.

— Сколько же тебе лет?!

— Тридцать пять, — ответил гость, немного удивленный таким напором.

— Ничего себе!

Я остолбенела. Дело в том, что выглядел мой спаситель так неприлично молодо, что я в простоте душевной посчитала его своим ровесником.

— Я думала, тебе лет двадцать. Ну, может, с небольшим хвостиком…

Слава пожал плечами.

— Для тебя это принципиально?

— Да нет, — ответила я, покривив душой.

Конечно, принципиально! Для меня все люди, старше двадцати восьми, автоматически переходят в разряд «старших». И общаться с ними я стараюсь почтительно. Во всяком случае, обращаюсь на «вы».

Перейти что ли со спасителем на «вы»?

Я в сомнении посмотрела на него. Пожалуй, уже не стоит. Поздно.

— Теперь твоя очередь, — сказал Слава.

— В смысле? — не поняла я.

— Расскажи о себе!

— А-а-а, — протянула я, невольно копируя папочкину интонацию. — Да нечего рассказывать.

— Ты учишься?

Мне стало стыдно.

— Нет, — ответила я сухо. — У меня только школа.

Похоже, спасителя эта подробность ничуть не смутила.

— Работаешь? — продолжал он расспрашивать. Но расспрашивал так доброжелательно, что мне ничего не оставалось, как покорно отвечать.

— Работаю.

И, не дожидаясь нового вопроса, уточнила:

— На барахолке в Коньково. Продаю турецкую кожу.

— Понятно.

Слава тяжело вздохнул.

— Жизнь такая, — сказал он, словно объясняя свой вздох.

— Какая?

— Трудная.

— И не говори.

Мы оба помолчали. Гость нехотя встал с места.

— Спасибо тебе за завтрак.

— Не стоит.

Я тоже поднялась с места и быстренько уложила в прозрачный пакет остатки колбасы, сыра и несвежего батона.

— Ты не обидишься, если я дам тебе с собой бутерброды?

— Обижусь? — удивился Слава. — Да ты что! Возьму с радостью! Ужасно лень в магазин тащиться.

— Да, тебе лучше как следует выспаться.

— Точно.

Он подхватил пакетик с продуктами, потоптался на месте и медленно двинулся в коридор.

Обулся, выпрямился и спросил:

— Можно я тебе позвоню?

— Звони, — согласилась я. Оторвала край газеты, лежавшей на телефонной тумбе, и написала свой номер.

— У меня только мобильник, — отчитался гость. И на оставшейся части газетного листа нацарапал семизначный городской номер. Прямой, значит. Насколько я знаю, прямые номера без восьмерки довольно дорогие.

— Вот, — сказал спаситель, и отложил карандаш. — Ты тоже звони. Я рад буду.

— Хорошо.

Он открыл дверь и вышел на площадку. Я обласкала взглядом его худую спину и невольно сказала вслед:

— Спасибо тебе за вчерашнее.

— Ерунда, — ответил Слава и нажал на кнопку вызова лифта.

— Мое предложение насчет ванной остается в силе.

— Вот за это особое тебе спасибо.

— Приходи.

Двери лифта открылись, спаситель шагнул в кабину. И уже оттуда глухо донеслось:

— Приду.

Двери закрылись, лифт загудел и поехал вниз.

Я вернулась на кухню и перемыла чашки.

Странно, но при свете дня все вчерашние страхи казались мне несущественными и преувеличенными. Ну, подумаешь, чуть не убили!

Не убили же!

«Странно устроена человеческая психика,» — подумала я философски.

Пошла в гостиную и проверила, чем занят папочка. Папочка сидел на диване и листал книгу, которую все никак не мог дочитать.

— Ты не проголодался? — спросила я.

Папочка оторвался от книги.

— Нет.

— Погулять не хочешь?

— Нет, — поспешно отказался он.

— Ну, как знаешь. Я в магазин иду. Что тебе купить?

Папочка немного замялся.

— Не знаю. Все равно.

— Может, немного ветчины?

— Да, хорошо, — торопливо согласился папа. У него уже давно не было никаких желаний, и он этого стеснялся. Во всяком случае, мне так кажется.

— Я пошла.

— Счастливо, — ответил папочка и снова развернул книгу перед глазами.

Перед тем как выйти из дома, я вытряхнула из кармана вчерашних черных джинсов связку ключей с брелоком-предателем. Хотя, в чем он, собственно, виноват? Просто делал свою работу, и все.

Вместе с ключами на пол выпал обрывок желтого листа с двумя телефонными номерами, записанными друг под другом.

Господи, чуть не забыла! Это же те самые телефонные номера, которые были записаны на стене прихожей Казицкого!