Тень красавицы (СИ)

Вернулась к столу. Ладно. Буду упаковывать капусту. Буду гулять по Дерибасовской постепенно, как говаривала подруга моей бабули.

Я общипывала капусту и заворачивала её в целлофан. Эта несложная работа не мешала думать. Я прокручивала ситуацию и так, и эдак, и всё равно она не укладывалась в моей больной голове. Казалось, это не я, а какая-то другая девушка, сейчас в холодном цеху, в полном одиночестве, делает непривычную работу. Что будет потом? Им нужна работница обработать и упаковать капусту? Она закончится и меня отпустят по-хорошему? Надо объяснить этому мужчине, что я студентка и не могу пропускать занятия. Он вполне адекватный с виду. Не понятно, как я здесь оказалась? Максим вырубил тряпкой с эфиром и завёз сюда, чтобы отомстить за несговорчивость? Что гадать, попытаюсь наладить контакт с незнакомцем и всё выяснить.

Стало совсем темно за окнами, руки уже совсем застыли от холода, спина и ноги болели от долгого стояния у стола и перенесённых, заполненных упакованной капустой, пластиковых ящиков, снова хотелось в туалет, когда заскрежетал засов на железной двери.

Мужчина сразу подошёл к столу и оценил работу. Потом он взял из моих окоченевших рук нож, при этом коснувшись их своими тёплыми пальцами, и быстро закончил чистить и упаковывать остатки.

Бросив последний упакованный кочан в ящик, он бросил нож на стол и громко сказал:

- Девятнадцать.

Его руки потянулись к пряжке ремня. Я не сразу поняла, но, когда до меня всё же дошло, что он собирается делать, ремень уже был сложен вдвое. Я рванула к выходу, но мужчина догнал меня мгновенно, подтащил к пустому поддону, на который поставил ногу. Он резко перекинул меня через колено и задрав до талии широкий пуховик начал лупить по заду. Колготки и длинный красный свитерок были плотными, но сила ударов была такой, что они совсем не защитили. Было больно. Сразу и очень. С первого удара я разрыдалась и стала умолять о пощаде. Никакой гордости или стойкости. Сквозь свой собственный рёв, я слышала размеренный счёт: десять, одиннадцать...девятнадцать.

Он закончил и отпустил. Я захлёбывалась плачем и смотрела на него во все глаза, совершенно не понимая такую жестокость. Теперь я боялась. Впервые меня избили и отныне в моей жизни появился кошмар и у него было лицо красивого мужчины, что сейчас стоял напротив.

Неосознанно я потёрла грязными кулачками глаза.

Мужчина окончательно взбесился.

- Хватит рыдать! Завтра работай лучше и обойдётся без наказания. А сейчас пошла быстро!

Когда вышли со склада я молча посмотрела на туалет и на него, не решаясь попроситься по нужде. Он понял.

- Иди быстро, - кивнул в сторону деревянного домика.

Я побежала.

Когда мы вошли в домик, мужчина кивнул на плитку.

- Приготовь ужин, из дома не выходить, - и сразу ушёл.

Я плакала тонко и жалобно. Жизнь вдруг показалась такой несправедливой и страшной. За что мне это? Я вспомнила Костю. И перестала задаваться этим вопросом.

Сварила суп, гречневую кашу. Нашла тушёнку и смешала с кашей. Порезала салат из помидоров и пекинской капусты с фирменной маминой заправкой, для которой в столе нашлись и уксус, и горчица, и даже мёд. Надеюсь смогу угодить и избежать нового наказания.

Всё время, пока готовила, я, то в голос плакала, то тоненько скулила.

Мужчина вошёл и хмуро приказал накрывать на стол.

Дрожащими руками я налила и поставила перед ним суп, потом кашу с тушёнкой и глубокую миску с салатом.

- Себе тоже, - буркнул.

- Я не хочу, - едва слышно произнесла я.

- Я сказал. себе тоже, - повторил мой мучитель вроде спокойно, но я так испугалась, что наполненная для себя тарелка в трясущихся руках, дрожала настолько сильно, что пока поставила, несколько раз обожгла руки, выплеснувшимся на них, горячим супом.

- Садись и ешь, - в голосе мужчины звучала злая досада.

У меня же, нос распух и не дышал от часового рёва, волосы всколочены, как у ведьмы, рука с ложкой трясётся так, что до рта почти ничего не доношу.

Мужчина быстро ел, время от времени зыркая на меня острым колющим взглядом. От каждого такого я испуганно вздрагивала всем телом. Мне удалось, с трудом, впихнуть в себя всего несколько ложек супа, когда мой сотрапезник уже не только съел весь свой суп, но и кашу с тушёнкой и большую половину салата.

Он как-то тяжело поднялся и поставил на огонь чайник. Потом положил немного каши с мясом и плюхнул тарелку с этим передо мной, пододвинул остатки салата. Я тяжело вздохнула, понимая, что заставляет есть. Он сел напротив и, молча, хмуро смотрел на меня, пока я доедала. Это было так мучительно, что я уже запихивалась, пока не закашлялась. Он раздражённо несколько раз ударил по спине, помогая прокашляться. Тоже больно.

Закипел чайник.

- Можешь звать меня Михаил, - словно нехотя, сообщил мужчина, стоя ко мне спиной и делая нам две чашки чая.

- А я.. - я знаю, как тебя зовут, оборвал меня Михаил и поставил передо мной чашку, - пей и ложись. Завтра рано вставать.

Спала я на полу, там же, где очнулась, на куче грязного тряпья.

А утро для меня началось ночью. По крайней мере, солнце ещё не встало, когда Михаил отвёл меня на работу и запер в цехе.