Тень 'Курска', или Правды не узнает никто

- Что ж, похоже, ты верно думаешь, - кивнул головой командир. - Так оно все, по-видимому, и есть... Вспомним походы наших князей: Олега - в Византию, Святого Владимира - в Константинополь, войны Ивана Грозного и Петра Великого за выход к Балтийскому морю. По сути дела, вся история Российского государства - это борьба за выходы к морям, стремление быть ведущей морской державой. Несмотря на сопряженные с этим огромные финансовые затраты, человеческие жертвы и напряжение всех экономических и военных сил государства, все выдающиеся правители России шли на это, прекрасно понимая как то, что развитие нашего Отечества немыслимо без политических, экономических и военных связей со странами, расположенными по берегам морей и океанов, так и то, что одного выхода к этим морям мало. Для того, чтобы на них утвердиться и "встать твердой ногой", необходимо было иметь мощный флот, и как показывает наш исторический опыт, именно с развитием флота были связаны периоды политического могущества и процветания России, тогда как его ослабление или отсутствие тут же влекли за собой времена "упадка" и потери международного авторитета. Что греха таить почти всю вторую половину ХХ века за "круглыми столами" различных дипломатических встреч и переговоров незримо, но весомо присутствовали наши мощные боевые корабли и подводные ракетоносцы, развернутые во всех "болевых" и "горячих" точках Мирового океана. В том, что мир не скатился в пропасть ядерной катастрофы, далеко не последнюю роль сыграл и Военно-Морской Флот нашей державы...

- Зато сегодня с нами никто не считается, - буркнул Дмитрий. - НАТО вон захотело бомбить Югославию, и плевало на всю нашу дипломатию.

- Ничего не попишешь, - согласился Лячин. - "Сильный поступает так, как хочет, а слабый - так, как позволят". Слыхал такую поговорку? Вот сегодня мы находимся на положении слабого, и история гибели "Курска" может нас и на самом деле заставить задуматься о том, куда мы ныне скатились и как нам восстановить свое могущество.

- Ребят жалко, - тяжело вздохнул Дмитрий. - Хоть бы кто-нибудь один из всего экипажа спасся.

- Как это - хоть бы один? - не удержался я, вспомнив всю прочитанную ранее информацию. - А капитан 2-го ранга Михаил Козагуб, который опоздал на два дня с классов повышения, и это спасло ему жизнь? А старший мичман Иван Андреевич Несен, который служил на "Курске" акустиком и одновременно выполнял обязанности финансиста? Когда корабль уже отдавал швартовы и матросы убирали трап, Лячин внезапно вызвал его наверх и приказал остаться на берегу, чтобы за время отсутствия лодки в базе получить деньги на экипаж, иначе все останутся без получки. Несен едва успел сбежать с уходящего в вечность корабля. Полученные деньги он раздавал уже вдовам своих товарищей... А штурманский электрик мичман Николай Корнилов, которого невольно спасла его мать? Незадолго до этого она попала в автокатастрофу и в тяжелом состоянии была помещена в реанимацию, так что Николая отпустили к ней на побывку по телеграмме... А связист мичман Владимир Семагин, старшина 1-й статьи контрактной службы Олег Сухарев и ещё два матроса, которые незадолго до этого легли в госпиталь с гайморитом? А старший боцман Николай Алексеевич Мизяк, которого спасла его собственная семья? Именно в это время из отпуска возвращалась его жена с тремя детьми, и чтобы привезти их в Видяево, Мизяк договорился с боцманом с АПЛ "Воронеж" Александром Рузлевым, что тот заменит его на время учений на "Курске". Командиры обеих подлодок и "Курска", и"Воронежа" - эту замену разрешили, и Рузлев ушел в море вместо Мизяка...

- Не случайно ведь говорят: знать бы, где упадешь, так заранее бы соломки подстелил, - заметил Дмитрий. - Хотя я все равно не хотел бы, чтоб мне повезло взамен кого-то другого.

- Да, парни, непросто все это, - согласился командир, - очень непросто... Я не могу сказать, судьба ли смилостивилась над теми, кто остался на берегу, или ангелы-хранители оказались сильнее рока, но отныне, благодаря Бога за свое нежданное спасение, эти люди теперь все свои оставшиеся годы будут жить с чувством невольной вины за то, что именно на них указал перст Всевышнего. А это - ох, как нелегко, поверьте мне...

Я вижу, как он тяжело, чуть ли не по-медвежьи, поворачивается и, еле заметно махнув на прощанье рукой, медленно уходит из каюты.

- Ну ладно, побегу, пожалуй, и я, - поднялся следом за ним с табурета и Колесников. - Давай. До завтра.

Он протягивает мне свою широкую сильную ладонь, мы пожимаем друг другу руки, и я опять остаюсь наедине со своими мыслями, книгами и воспоминаниями.