Тень любви

Наступила минутная тишина. Судья нахмурился и взглянул на Эверарда.

– Это правда, мистер Уориндер?

И как только этому Далфри удалось узнать такие подробности, подумал Уориндер.

– Чистая правда, милорд, – спокойно ответил он. – В то время у меня было неверное представление о девушке, в чем я потом очень раскаялся!

– Настолько, что мой дорогой друг позаботился как можно скорее отправить своего сына подальше от мисс Кейт. Это верно? – продолжал сэр Джеймс.

– Нет, вы ошибаетесь. Все было совершенно не так. Гарри недавно вернулся из Оксфорда. Его отец послал его в Париж заниматься французской юриспруденцией. Гарри сам говорил мне об этом, но с тех пор наша дружба продолжается.

– Насколько это можно назвать дружбой? Разве он не просил вас стать его женой?

Эти слова вернули Кейт назад, в то несчастливое и одновременно незабываемое время, и девушке понадобилось несколько минут, чтобы собраться с духом.

– Да, Гарри Уориндер просил меня стать его женой, – тихо пробормотала Кейт.

– И вы ему отказали. Почему? Это, наверняка, очень заманчивое и выгодное предложение для такой девушки, как вы?

– Я посчитала, что он слишком молод…

– Очень правильно и благородно, но несколько трудно поверить в это. А не потому ли вы отказали Гарри Уориндеру, что готовили для себя другую, более богатую партию?

– Нет, нет! Это ложь, чудовищная ложь! – воскликнула Кейт, ее голос сорвался, и она в первый раз чуть не разрыдалась.

Слово тут же взял Эверард Уориндер, он был настроен решительно.

– Милорд, я протестую! Вопросы относительно дружбы моего сына и мисс Хантер не имеют отношения к делу.

Судья взглянул на Далфри.

– Согласен. У вас все, мистер Джеймс?

– Да, милорд, – сказал он, очень довольный, что ему удалось обвинить подсудимую в ненасытности и страсти к богатству.

Кейт чувствовала себя очень подавленно, но старалась успокоиться.

Судья продолжил:

– Итак, мистер Уориндер, ваш следующий свидетель.

Суду стало известно о взломанном замке двери комнаты Кейт и двух подозреваемых в этом происшествии. Вышел свидетель Карл Ландовски.

– Насколько мы правильно поняли, мистер Уориндер, ваш свидетель поляк. Ему, наверное, нужен переводчик?

– Нет, милорд. Его английский достаточно хорош, но я хотел бы просить вас иметь в виду, что с мистером Ландовски недавно произошел несчастный случай, окончившийся для него частичной потерей памяти. Но память несколько дней назад восстановилась, и это произошло не без «помощи» нападавшего, который хотел убить нежелательного свидетеля и которого мы считаем одним из тех, кто взломал дверь мисс Хантер.

Карл рассказал всю историю так ярко и наглядно, что у слушающих создалось впечатление, что они сами были свидетелями происходящего. Рисунок двух мужчин был передан сначала судье, затем обвинителю, потом всем остальным членам судейской коллегии.

Карл был католиком и ложь считал самым большим грехом.

– Я считаю, что эти двое мужчин, изображенные на рисунке, – плод вашей фантазии, – начал сэр Джеймс. – Я не сомневаюсь, что вы вошли в комнату, увидели печальную картину, попытались помочь жертве, а потом выскочили на улицу в поисках врача, где и были сбиты лошадьми. Но когда вы пришли в себя и узнали, где мисс Хантер, вы выдумали этих двоих несуществующих убийц и умело вплели их в свой рассказ, чтобы таким образом освободить мисс Хантер. Гениальная выдумка, я должен вас поздравить!

Такого поворота мыслей Карл не ожидал, он очень обиделся и был вне себя.

– Как вы не можете понять, что я не лгу! Никогда не лгу. Может быть, здесь, в вашей стране, я и живу, точно никому не нужный бродяга, но у себя на родине, в Кракове моя семья была уважаема, к тому же многим известна, так как мы люди знатного рода! Чтобы вы знали, Ландовски никогда не лгут! Даже ради друга, даже для спасения своей жизни!

– Очень впечатляюще звучит… И нет сомнения, что вы были искренни, – сказал вкрадчивым тоном Джеймс Далфри, – но, быть может, во имя спасения любимой женщины?..

– Я часто страдал, жил не так уж роскошно, страдал от тех проходимцев, по чьей милости умерли мои родители, кто украл мой дом. Но я всегда был уверен и так надеялся, что в Британии истина ценится как ничто другое. Оказывается, я ошибался…

– Истина у каждого своя, – заключил сэр Джеймс и многозначительно посмотрел в сторону подсудимой. – Я просто уверен, что в душе вы верите в то, о чем нам сейчас рассказали.

– Я клялся на Библии, а вы говорите, что я лжец! – отчаянно воскликнул Карл. – Я никому не позволю оскорблять мою честь! – и без предупреждения Ландовски бросился к сэру Джеймсу, намереваясь схватить его, но двое охранников успели помешать ему.

В зале поднялся шум, судья сказал:

– Тишина! Прошу тишины в зале!

– Мистер Уориндер, мы были бы вам очень признательны, если бы ваш свидетель вел себя достойно, иначе, боюсь, свершится еще одно убийство.

Эверард Уориндер подошел к Карлу и положил ему на плечо руку. Стражники отпустили Карла, и он стоял теперь очень спокойный и поникший, стыдясь своего внезапного порыва.

– Извините, – прошептал он. – Он так разозлил меня, что я повел себя глупо. Я вам все испортил.