Тень любви

Как скажете, мисс, хотя я не хотел бы оставлять вас с этим нахалом. Уверен, что вашему дедушке не понравилась бы ваша затея.

– С дедушкой я все улажу. Тебе не стоит волноваться обо мне. Дедушка, наверняка, постарается понять меня.

– Хорошо, мисс, как вам угодно, – покорно сказал садовник. Он поднял лежавшее на земле ружье, позвал к себе пса Ровера и, посмотрев угрожающе в сторону парня, неохотно удалился.

– Боюсь, мистер Хантер, вы несколько переусердствовали и задели его гордость, – сказала Кристина, когда шаги садовника затихли. – Знаете, это действительно частное владение. Финч был прав. За что же вы его ударили?

– Мне не понравилось, как он обозвал меня, – хмуро ответил Дэниел.

– Вы что, один из этих радикалов?

– Что вы этим хотите сказать?

– Я имею в виду мятежников, революционеров, тех, кто рубил головы во Франции.

– Это было пятьдесят лет назад, и у меня нет желания никому рубить головы.

– Рада это слышать. Дэниел нахмурился.

– Вы, конечно же, смеетесь надо мной, – сказал он сердито.

– Не обижайтесь на меня, пожалуйста, – ответила Кристина.

– Если бы даже я и обиделся, разве это что-то изменит? – парень поднял с земли рюкзак. – Мне лучше покинуть это место.

– Думаю, мистер Хантер, вы правы, а мне лучше показать вам дорогу, чтобы вы не нарвались на большие неприятности. Вы позволите?

– Нет необходимости, – мрачно огрызнулся Дэниел.

– А я считаю, что такая необходимость есть. Идите вот сюда, – сказала девушка и пошла впереди по узенькой дорожке.

Было уже совсем темно. Дэниел смотрел на ее светлое блестящее платье, которое, казалось, освещало ему путь. Волосы девушки были причесаны в высокий хвост. Время от времени Дэниел различал поблескивающие огоньки ее бриллиантовых сережек. Глядя на ее красивую стройную фигуру, Хантер задумался о том, могла ли его младшая сестренка Кейт выглядеть так же великолепно. А ведь ей сейчас должно было исполниться восемнадцать. Где она теперь? Все, что он помнил, – худенький бледный ребенок с испуганными, полным слез глазами. Помнил, как ее забирали от него. Он обязательно скоро найдет Кейт, и все в их жизни будет хорошо.

Выйдя из рощи, Кристина остановилась и пристально посмотрела на своего спутника.

– Брат говорил мне, что вы направляетесь в Лондон. Это правда?

– Да, – сухо ответил Дэниел.

– Тогда вряд ли это прямая дорога в Лондон.

– По-видимому, я просто сбился с пути, – сказал молодой человек.

Кристина усомнилась в искренности его слов. Наверняка, он лжет, подумала она. Возможно, кто-то рассказал ему о семействе Уориндеров, вот ему и захотелось посмотреть, где они живут.

– Ну что ж, я могу вам помочь, чтобы не сбиться с пути. Значит, так: выйдите за ворота, поверните налево и, пройдя с полмили, увидите главную дорогу.

– Благодарю, мисс. Тогда я пошел. – Помолчав с минуту, он ворчливо добавил, – думаю, мне нужно как-то отблагодарить вас.

– Возможно. Вы могли бы, например, сесть на скамью подсудимых за оскорбление сторожа. Согласны?

– Но сначала мне бы хотелось увидеть на скамье подсудимых лорда Уориндера.

Он пошел к выходу, затем остановился и добавил:

– Он обозвал меня грязным ублюдком, а мою мать – проклятой шлюхой.

– Неужели? За такие слова отдают под суд, – вынесла приговор девушка.

– Я очень жалею, что не поговорил с ним по-мужски. Дэниел закинул рюкзак за спину и пошел по грязной дороге, как советовала Кристина.

Непростой парень, нелегко ему пришлось в жизни, подумала Кристина. Она спросила себя, нужно ли рассказать об этом маленьком происшествии Гарри, и потом решила, что не стоит. Он скажет, что сестра поступила легкомысленно, разрешив Дэниелу так просто уйти. Кристина призналась себе в том, что почувствовала к этому незнакомому парню большую симпатию. И при этой мысли она облегченно и радостно вздохнула, позвала Бенджи и в задумчивости направилась домой.

Глава 2

В гуще толпы, состоявшей из всех тех, кто ежедневно заполняет улицы столицы, фокусников и шулеров, чистильщиков обуви, женщин с цветочными корзинами, шарманщиков с обезьянками, старьевщиков, молоденьких кокеток, разодетых откровенно и выискивающих новых клиентов, горожан и бродяг, торгующих птицами в клетках, карасями и отравой для крыс, стояла женщина с маленьким мальчиком. Они, как и все, выжидающе смотрели на мрачные каменные стены Ньюгейтской тюрьмы, рядом с которой была выстроена высокая деревянная платформа, где с минуты на минуту должно было произойти что-то страшное.

Мальчик с мамой ничем особенным не отличались от других, они, как и многие из стоявших на площади перед тюрьмой, своим видом вызывали щемящее чувство жалости.

Ноги мальчика болели. Весь путь с севера до Лондона занял у них с матерью около недели, а для семилетнего мальчика это было очень утомительно. В сырой утренней прохладе он совсем продрог. Вокруг продавались горячие пирожки и булочки, и мальчик не мог оторвать от них голодного взгляда, мама сжала детскую ладошку еще сильнее и безысходно опустила голову вниз.