Тень Лучезарного

– Хочет распустить узлы, – продолжил Хубар. – Он считает, что Лучезарный плел эту сеть, начиная с семи узлов. Использовал их силу, вливая собственную и умножая скорбь. Но если их распустить, вся сеть распадется, и тогда он не вернется. Но тогда исчезнут и все аксы, поскольку им нет места в этом сущем. Либо они перестанут быть аксами. Наверное, не станет и мурсов. Или же они будут только призраками и ничем иным. Может быть, не будет и магии. Син что-то сказал о том, что и магия исходит из семи узлов, камней, звезд – как хочешь. Сказал, что магическая сила – мум – происходит от того, что она трется о сущее. И если бы не эта сеть, то мум был бы подобен золоту. Попробуй намой его в реке. Замучаешься нагибаться. Сказал, что магия и так растворена в мире, но играть на ее струнах могут только боги, а вот так, как теперь в Ки, не должно быть.

– Хорошо, – вытерла заблестевшие глаза Ирис и показала на печку, на которой спала Ува. – А что будет с ней? С Игнисом? И как это, распустить камни или узлы? Убить тех, кто их носит в себе?

– Кого-то и убить, – пожал плечами Хубар. – Я думаю, что уж точно два камня не могут быть распущены просто так. Один из них на юге. Скорее всего, им владеет Телох. Если это так, то он мурс, сравнимый силою с аксом. Ужасное существо. Спаявшее свою суть с ужасным телом. Дай такому волю, через тысячи лет он дорастет и до демона. Если отыщет для этого море крови. Или сотворит его. Такое же существо было задумано на севере. Ути. Ее камень сейчас в Уве. Но на севере у врага ничего не вышло. Они не учли главного: Ути могла любить. Думаю, что она была мерзавкой, но место для любви в ее сердце нашлось. Для настоящей любви. И один из камней, скорее всего, там, – Хубар махнул рукой на восток. – В Ардуусе. И пока он там, ничего нельзя будет распустить.

– Но те, у кого они оказались случайно, – снова выкатила слезы на глаза Ирис, – они не умрут?

– А Энки умер? – спросил Хубар.

– Иногда мне кажется, что да, – прошептала Ирис.

– Тогда давай спать, – предложил Хубар.

– А завтра? – она вновь была готова заплакать.

– Завтра мы переправимся через реку, – сказал Хубар. – Придем в Уманни. Син говорил, что мы должны сделать дорогу от Уманни до Бараггала. Лошади не идут в Бараггал, а они там нужны. Еще он сказал, что надо восстановить башни угодников. Битва неминуема.

– Зачем? – всхлипнула Ирис. – Зачем это все, если можно распустить камни. Или узлы. Зачем битва? Зачем смерти? А не умножаем ли мы кровь, которая так нужна Лучезарному?

– Умножаем, – кивнул Хубар, вставая из-за стола. – Но не делая ничего, мы умножаем ее стократ. Я буду трепыхаться даже на сковородке. Я забрызгаю кипящим маслом всю их поганую кухню. И если мне повезет и капля его попадет главному повару в глаз, я погибну не зря.

…Он поднял Ирис и Уву затемно. Из дома они вышли, когда небо на востоке начало светлеть. Хубар вытянул из-за сарая подгнившую узкую лодку и потащил ее за собой. Река была близко. Берег постепенно понижался, и лодка скользила вниз по склону. Ирис даже посадила внутрь Уву, которая, впервые за несколько дней, начала улыбаться и взялась помогать Хубару. Уже почти подойдя к берегу, разглядев парящую на утреннем морозце черную воду, все трое застыли в изумлении. Вверх по течению проплыл белый корабль удивительной красоты. У него были три мачты, но паруса на них были убраны. Зато торчащие из гребных люков весла мерно вздымались.

– Белый! – всхлипнула Ирис. – Это Белый! Тот корабль, о котором мне рассказывал Игнис! Стрелы в моем туле и мои луки – ему сродни! Это хорошая примета! Очень хорошая! А вон тот черный человек у средней мачты, наверное, Моллис. Моллис! – попыталась крикнуть Игнис, но звук ее голоса словно ударился о что-то и рассыпался у ее ног.

– Магия Светлой Пустоши пока еще в силе, – заметил Хубар. – Но она истаивает на глазах. Точнее, стягивается к Пиру. Но примета, может быть, и хорошая.

– Плохих примет пока больше, – вздохнула Ува. – Это и есть Уманни?

За рекой высился город. Он тоже тонул в тумане, но башни, два ряда стен, заснеженные дома выделялись отчетливо. И все же в его облике чего-то не хватало, как могло бы не хватать отрубленной головы на теле казненного, вздумай он прогуливаться после казни.

– Вон там! Видишь? – наклонился к Уве Хубар. – Видишь груду развалин за бастионами? Она даже выше их. Это была башня. Очень большая. Может быть, даже выше башен угодников в Бэдгалдингире.

– И что же с ней случилось? – подняла брови Ува.

– Не буду хвастаться, – гордо сказал Хубар к восторгу девчонки, – но я ее сломал.

Они переплыли реку быстро и без особых трудностей выбрались на заснеженный берег. Ува закашлялась.

– Да, – кивнул Хубар. – Тут не только лошадям, но и людям все еще тяжело. Будь ближе к Ирис, Ува. Рядом с ее луками и стрелами легче дышится даже мне.

– Сейчас, – выдернула из тула странную, зеленоватую стрелу Ирис. – Держи. Пока она у тебя в руках, тебе ничего не страшно.

– И правда, – засмеялась Ува. – Как будто свежий воздух вокруг. И тепло сразу стало.